Поля, смешная белокурая пампушка, и обратно ей протянула.
– Может, давайте в салочки? – с улыбкой предложила ребятам Лина. Они на неё глядь и со страху аж игру свою бросили, давай пятиться как от прокажённой, она к ним, те в крик и наутёк. Ничего не поняла девушка, обернулась, а за спиной её тень громадная, крылатая, и по рукам самой Лины пламя синее струится, да ласкается, греет, совсем не жжёт, как должно бы.
Долго удивляться не пришлось, от крика их домашнего петуха Алина проснулась. Он всегда время чётко блюдёт: встало солнце или запаздывает, неважно, чует – тикнуло шесть утра, пора горло драть. Пришлось вставать, вчерашний праздник дел сегодняшних не отменяет, а у самой голова болит, живот мутит, хотя за весельем казалось, немного хмеля выпила.
– На суп тебя пора, – буркнула девушка шутя, выглядывая на птицу в окно. От слов о еде заурчал живот. Яичница с луком и помидорами, да с рассолом, ммм, какой завтрак! Яиц приготовила и на маму с ба, правда, тарелки до стола донести не успела, выронила. Жуткая резкая боль сковала виски и затылок, в ушах появился громкий шум, звон сотни колокольчиков, Алина зажала их руками, надеясь приглушить. Кроме неё ещё никто не проснулся, а значит, помочь пока некому. Девушка корчилась в муках на полу, рта открыть не в силах, голова спросонья и без того раскалывалась, теперь вовсе готова была лопнуть. Сколько так прошло времени, Лина не знала, но ей казалось, вечность. На ковре стала проявляться тень оконной рамы, значит, только начало светать. Внезапно начавшийся приступ чуть погодя так же неожиданно отступил, оставив в напоминание о себе вымотанное болью тело.
Аппетит пропал, желание шевелиться тоже, кое-как, пошатываясь, девушка добралась до кровати и вновь провалилась в сон. Ей на радость днём ничего не приснилось. Будить её семья не стала, сами покормили животину, вымыли чугунки и сковороды, это вся грязная утварь со вчерашней стряпни, а её было много. К вечеру, закончив хлопоты по хозяйству, ушли по приглашению в гости. Недалеко, через реку от них, жила вдова Марья со своими сёстрами Калашей и Галиной, вот там всегда было о чём поболтать и чего этакого выпить. Уходя, оставили записку для их сони, закрыли дом на ключ и, веселье предвкушая, под руку потопали.
Глаза Лина открыла уже в сумерках, чувствовала она себя гораздо лучше, даже бодро. Сейчас её обеспокоила темнота и тишина в доме – никто не громыхает посудой, не слышна песня бабули, хотя за вязанием после ужина она всегда поёт. Алина тихонько прошлась по комнатам, с кочергой в руках – её она уже давненько подле себя держит, со времён начала страшных снов. Тогда любых шорохов боялась, без неё и не ложилась, а сейчас свыклась, но железку к боковине кровати по привычке так же подпирает. Спустя пару минут у тумбы с самоваром нашла записку, одобряюще хихикнула прочитанному и тоже решила дома не сидеть. Пойдёт к Харону, подумала она, у него явно язык чешется.
Накинула сарафан, поверх шаль – как-то резко поосенело на дворе. Вчерашний октябрь был теплей.
– Бездельник,