Иван Михайлович Люсли?! А каков он собой?
– Рыжий, с большими темными очками, строго говоря, как выражаются в салонах, в общем, такая морда, что так и хочется плюнуть в нее...
– Странное совпадение! – продолжал Саша Николаич.
– Что вы в этом находите странного?
– То, что человека, который воспитывал меня в Париже и на попечении которого я рос, звали тоже Иван Михайлович Люсли.
Орест прищурился и покачал головой.
– Нет, мой джентльмен по годам как будто бы не годится вам в воспитатели.
– Да он им и быть не может, потому что мой воспитатель умер!
– Царство ему небесное! – вздохнул Орест.
– Вы знаете, где живет этот господин?
– Вот этого я не знаю! – пожал плечами Орест. – Признаюсь больше: он меня спрашивал, где мое местопребывание, я же осведомиться у него о том совершенно не догадался!
– Очевидно, это совершенно случайное совпадение! – рассудил, наконец, Саша Николаич. – И все-таки мне бы очень хотелось повидать этого господина.
– Он, верно, объявится еще! – успокоил его Орест.
– Почему вы так думаете?
– Да потому, что его крайне интересует этот молитвенник, и, очевидно, он еще наведается, чтобы справиться о нем.
– Я никак не ожидал, – признался Саша Николаич, рассматривая молитвенник, – что это такая редкая и ценная книга.
– Вообще я не понимаю, – даже обиделся Орест, – как это можно платить за самую редкую книгу такие большие деньги!..
В это время в комнату вошел старик – француз Тиссонье, человек очень почтенной наружности, одетый во все черное.
– Я слышал, – заговорил он, – что вы принесли назад мой молитвенник?
– Да, да! – подтвердил Саша Николаич. – Вот он! Возьмите его!
Тиссонье быстро схватил книжку и, тщательно осмотрев ее со всех сторон, как бы желая вполне убедиться, та ли эта самая книга, произнес:
– Да, это она!
– А вы знаете толк в книгах? – спросил у него Саша Николаич.
– Я несколько попривык обращаться с ними в библиотеке монсеньора кардинала...
– Так что вы должны знать, что этот молитвенник – библиографическая редкость?
– Помилуйте! – улыбнулся Тиссонье. – Таких экземпляров довольно много и они никакой библиографической ценности не имеют!
– Вот и верьте после этого ученым! – пожимая плечами, вставил свою реплику Орест. – Один хочет заплатить за эту книгу тысячу восемьсот рублей, а другой говорит, что она ничего не стоит! И выходит, только и справедливо, что правда – только на самом дне стакана...
– Однако, – обратился Саша Николаич к Тиссонье, – за этот молитвенник только что давали тысячу восемьсот рублей...
– А, вот оно что! – протянул Тиссонье. – Теперь я понимаю, монсеньор мне перед смертью наказал хранить этот молитвенник и не отдавать его никому, ни за какие деньги, кроме одного лица, точные приметы которого он мне определил...
– Какие же это приметы?
– Я не имею права говорить это даже вам. Я, признаюсь, думал, что слова монсеньора