наш разговор с мамой.
– Слушай… а у тебя есть какая-то тайна, о которой я не знаю? – я увидела растерянность на его лице. Жду. Молчит. Сосредоточенное выражение лица. – Да, знаю, странно спрашивать это у человека, которого знаю от силы неделю, но…
– Ну, разве что моя собака сбежала в детстве, – перебил он. – Я до сих пор не простил себе этого, так как именно я за ним недоглядел. По правде говоря, Чаппи очень похож на него. И когда я в первый раз его увидел, подумал, что это мой пропавший пес.
– Может, так оно и есть? – задала я риторический вопрос. – Мы нашли Чаппи еще щенком, – он лишь пожал плечами. – А чего-то посерьезнее ты не скрываешь?
– Абсолютно нет, – с уверенностью произнес он.
На сей раз я ему верю.
– Не хочешь познакомиться с моими друзьями? – спросил он, когда мы подходили к моему дому.
– Нет уж, уволь! Честно говоря, я принимаю их за кучку идиотов и мысленно постоянно их так называю.
– Те люди, о которых ты говоришь, действительно такими являются. Но я не о них, а о своих друзьях.
– В смысле? Ничего не понимаю…
– В прямом. Они не мои друзья, а так… Я терплю их только из-за своего друга детства, который вечно находит себе неприятности вроде Тиффи.
– Интересный факт твоей биографии, – усмехнулась я. – Ну раз так, тогда я «за»!
«Сегодня был насыщенный день, полный эмоций. Мы купались в озере… и я… мне показалось… В общем, я почувствовала приятные покалывания в том месте. Да, в том самом. Уточнять не буду, тут и так все понятно. Я отстранилась, но сейчас понимаю, как сильно этого хотела. Мне немного стыдно… Нельзя хотеть человека, которого знаешь неделю… А еще!!! У Него очень красивое тело… Думаю, Он подумал точно так же, глядя на мое…Это было видно по его взгляду. И знаешь, мне нравится называть Его «Он». В этом есть некая доля романтики.»
– Послушай, нам надо поговорить, – мама вырвала меня из мыслей, резко войдя в комнату. Она села на кровать и уставилась на меня. На лице – неподдельное волнение.
Я крутанулась на стуле и захлопнула дневник, в который все равно не помещались все мои чувства и мысли последнего дня:
– О чем это?
– О твоем… увлечении, – мама начала теребить оборки на домашнем халате. Не очень хороший знак.
– И что же о нем говорить?
– Он опасен, – я выгнула одну бровь. – Я говорю тебе серьезно. Он опасен. Послушай меня. Поверь мне, – молила мама.
– Я тоже в некотором смысле опасна, мама. Видимо, ты плохо меня знаешь, – парировала я, хотя в душе знала, что мама просто так врать не будет. Если она вообще врала.
– Хорошо, я знаю, что тебя не переубедить, и даже если мы с отцом тебе что-то запретим, то ты все равно сделаешь по-своему. Так что просто скажу вот что: если заметишь что-то странное или то, что может тебя смутить, просто расскажи нам, – в маминой просьбе присутствовала некая доля таинственности.
– Хорошо, – я не стала спорить только для того, чтобы она отстала. Такое со мной