деятельности. КСП, последнее официальное прибежище бардовской песни, год от года хирел и херел в объятиях МГК комсомола. Наконец на одно из тоскливых сборищ пришел босс клубной дискотеки Володя Литовка с деловым предложением: если хотя бы половина журнала будет посвящена советскому року, можно наладить его четкое производство и распространение. «А что есть советский рок?» – «МАШИНА… ВОСКРЕСЕНИЕ… Ну, вот еще АКВАРИУМ – молодая команда».
Выездное заседание клуба «РК». Под двумя буквами «С» – Владимир Литовка. Фото Владимира Иванова
Казалось бы, таких увлеченных политикой молодых людей, как мы с моим ближайшим соратником Женей Матусовым (ныне поднимает экономику мормонского штата Юта), сама судьба определила не в дискотеку, а на тайные явки диссидентов. Однако не все так просто.
Диссидентство в нашей стране никогда не было политической оппозицией. Ведь всякая реальная оппозиция, пусть и без должных оснований, но надеется когда-нибудь стать правительством. В диссидентстве же действовал принцип чистой жертвенности. Человек громко заявлял: «Я против», – чтобы сгинуть, быть вычеркнутым из общества, из его реально существующих механизмов. Эти люди достойны глубочайшего уважения. Но опыт войны на Тихом океане свидетельствует: камикадзе оказались очень плохими пилотами. Диссидентство имело смысл и силу только как индивидуальный нравственный выбор. Попытки строить на его основе организованную, профессиональную политическую деятельность неизменно оказывались несостоятельными. И что бы ни писали об этом сегодня (когда все стали смелыми, как Матросов), в начале 1980-х диссидентство представляло собой секту, отгороженную даже от самых образованных соотечественников стеной страха и непонимания. Поэтому его возможности воздействовать на положение в стране и настроение народа были весьма ограничены.
Политический самиздат читал один из тысячи наших сверстников. Галича слушал один из сотни (разве что в исполнении Северного, за которого не давали статью). Записи рок-групп собирали практически все, и на дискотеки тоже ходили все.
17 апреля 1981 года БГ и «Дюша» в гостях у МИФИстов. «Сначала – напряженность, некоторый холодок. Потом – шквал аплодисментов и довольный голос гитариста: «Вы тоже любите злые песни»[18]. Кажется, не все кончилось со смертью Высоцкого.
Рок-департамент в клубе «Рокуэлл Кент» получил причудливое по нынешним временам наименование: «Семинар “Искусство и коммунистическое воспитание”. Руководителем «семинара» стал Артемий Троицкий, работавший в НИИ искусствознания и выглядевший прилично. Официально мы занимались социологическими исследованиями на дискотеках: «Дорогие ребята, какие группы вам нравятся?» Полуофициально – изданием журнала «Зеркало», посвященного року, как и договаривались, примерно наполовину; но и другая половина – литература от Хармса до концептуалистов и наука от Киевской Руси до синергетики – с переориентацией на музыку стала куда живее и интереснее. Вовсе неофициальную