огромные ёмкости из нержавеющей стали.
– Что-то мне подсказывает, что это ферма, – проговорил Дима.
– Нет фермы у нас в городе, – возразил Артём.
– У вас не было, а у нас будет, – вставил своё Егорыч.
– Собаки, мамочки, – почти шёпотом пролепетала Маруська. Мы все резко повернулись в указанном направлении.
К нам приближались три алабая. Молча, ни выказывая не какой агрессии. Мужчины схватились за оружие.
– Тихо, – приказал Егорыч, – не шевелитесь, – и, обращаясь к собакам, – Сидеть!
Собаки опешили, но подчинились. Уселись и стали рассматривать нас.
– Вот и умницы, так и сидите, а мы пошли. – Продолжил он.
Стоило нам сдвинуться с места, собаки двинулись за нами, останавливались мы, собаки дружно садились. Так мы и обследовали ферму. То, что это ферма мы убедились, окончательно открыв ворота барака. На улицу вырвался ужасный шум и не приятный запах. Мы сразу и не поняли, что за гвалт творится внутри. Первым опомнился Егорыч.
– Куры, мать твою, куры. Вот вам и занятия. Яйца здесь в большом дефиците.
– А чего с ними делать? – Опешила я, – их кормить надо и яйца же как-то добывать. Я боюсь их.
– Придётся учиться, – обнял меня за плечи Дима, – а яйца курица сама несёт, их не добывают. Пошли смотреть?
– Нет, я вас тут подожду, там воняет, – отказалась я идти внутрь, – вот никогда не мечтала стать фермершей. Чего теперь с этим делать?
– А я пойду, – Маруська смело двинулась за мужчинами.
– Вот и будешь птичницей, – сказала я ей в след.
– Видать вчера провалилась сюда, – вынес своё решение Егорыч, – кормушки полные, поилки тоже. Так что поехали дальше, а уж потом будем решать, что с этим делать.
Из-за очередного поворота показалась наша китайская стена.
– Вот городок и закончился, – сказал Дима, – даже не микрорайон, чуть больше половины. Почему так? Почему именно эти дома?
– Так кто же их знает. Вот почему здесь тайга, а там савана? Тоже загадка. Да и с погодой я вам скажу, странности здесь творятся. На хуторе у Азгунян всегда лето. И не жаркое, а они из-под Омска провалились, причём зимой. И как тайга с саванной уживается не понятно. В тайге, пока вас не было, зима была. Теперь, как будет не ясно. – Егорыч резко нажал на тормоза, пробормотав, – а это, что за явление Христа народу.
За поворотом стояла телега запряжённая парой лошадок. На телеге сидел мужичок с парнишкой. Они таращились на китайку и яростно крестились. Увидав наш автомобиль, бухнулись на колени и начали бить поклоны.
– Эй, вы чего, – Егорыч вышел из машины, мы последовали за ним. – Мужик ты чего. Вставай уже.
– Люди? – Мужичок не доверчиво посмотрел на нас снизу вверх. Худющий, волосы засалены, торчат из-под шапки паклей, бородёнка куцая, такое чувство, что её выдирали, на бороде даже кровавые следы остались. Мальчишка тоже поднял голову и уставился на нас. Из-за огромной шапки лица его было не видно. – Живые?
– Люди, живые, нормально всё, вставай. – Егорыч протянул руку мужичку.
– А