прошу об одном,
Лаской губы мои услади.
Остановилась, подмигнула и громко сказала:
– Приходи сегодня. В полночь. Жди, я зажгу свет ненадолго, вон в том окошке с торца.
И пошла дальше, продолжая петь.
Тимур смотрел ей вслед и боялся любым движением спугнуть разгоравшийся внутри восторг ожидания.
Сегодня! Ночью, когда никто не сможет помешать!
Даже если с рассветом
Погаснет очаг
Нашей сладостной знойной любви,
Будет в памяти долго звучать, милый мой,
Зов любви, страсти стон
Внеземной.
Тимуру хотелось кричать и петь в ответ, озноб возбуждения заставлял дрожать.
Девушка помахала ему рукой и продолжала свой путь, напевая.
Освещенный яркой луной барак белел на фоне тёмного неба куском пластыря. Не единого огонька, ни движения вокруг. Всего пара окон глубокими дырами проемов пялилась в ночь, опустившуюся на землю.
Если бы не сезон сбора хлопка, барак смело можно было вписать в реестр брошенных и забытых домов.
Тимур сошел с дороги в поле и стал пробираться в грядках.
Ночной холод заставил его поднять ворот вязаного свитера и застегнуть на все пуговицы телогрейку.
Проделывая все это, парень не отрывал взгляд от безжизненного барака. Он поднёс руку к самым глазам. Часы показывали 11.58. Улыбка удовольствия скользнула по его губам.
"Ты точен, словно атомные часы, мастер", пошутил он про себя.
Стараясь не хрустеть сухими кустами, он медленно продвигался на корточках из арыка в арык, до тех пор, пока до окошка не осталось и десятка метров.
Тогда он замер. Ничего больше не оставалось, как терпеливо ждать.
Время тянулось мучительно долго. Тимур то тёр себе ладони, то беззвучно стучал по бокам и плечам рукавами телогрейки. Ноги, обутые в кроссовки, стыли на ледяной земле грядки, но не обувать же было на свидание громоздкие кирзовые сапоги.
Парень то и дело поглядывал на часы. Вот и полночь минула. Потом прошло ещё пару минут, но окошко оставалось чёрным, как угольная яма.
Тимур стал думать, что замерзнет тут на грядке, так и не дождавшись, что Нина включит свет. О том, как утром его тело найдут закостеневшим в грядке и, накрыв белой простыней, на носилках отнесут в стоящую поодаль труповозку.
Когда он вновь посмотрел на окно и увидел, что оно также же черно, как и его мысли, Тимур впал в отчаяние.
Вдруг что-то помешало их с Ниной планам, и они сегодня не встретятся?!
А вдруг… Вдруг Нина передумала, и они не увидятся никогда?!
Тимур вздрогнул, всем телом ощутив дикий озноб и ужас.
В ту же минуту в окошке зажегся свет. Несколько секунд парень смотрел на жёлтый прямоугольник в торце барака. Свет погас, а через секунду-две снова зажегся и снова погас.
Позабыв о всякой осторожности, Тимур ринулся из грядки к бараку. Не чуя под собой ног, парень перелетал через кусты и арычки, с треском ломал на бегу ветки хлопчатника. Не успев вдохнуть и выдохнуть, он вылетел на площадку перед заветным окошком и… Врезался в стоявшие у кромки поля