Ольге бокалы, он открыл бутылку, пробка залпом улетела за борт, а он разлил шампанское по бокалам.
– У меня есть тост, – произнес он торжественно. – Знаешь, я люблю жизнь! Я люблю жизнь, океан, ветер! Я же настоящий швед! Мои предки – я знаю их всех до восьмого века! – все были моряками, викингами. Мы ходили в Индию и Америку еще за пять веков до Колумба и Веспуччи. И я предлагаю выпить за жизнь. Просто за жизнь – вот такую, как она есть. Давай?
Ольга улыбнулась и чокнулась с его бокалом:
– Давай.
Они выпили, посмотрели друг другу в глаза и…
Это был ужасно вкусный, истомительно вкусный поцелуй…
И это был истомительно божественный и сумасшедший секс. Секс, когда соитие мужского и женского тел стало сакральным соитием всей вселенной с ее бездонным небом, необъятным океаном и освежающим ветром. Прямо на палубе, под парусами, с первозданной наивностью и первозданным бесстыдством Адама и Евы…
Тихо звякнул BlackBerry – смартфон Лэндстрома.
Лэндстром посмотрел на его экранчик, встал и принялся лебедкой сворачивать паруса. Затем включил двигатель, обеими руками взял штурвал и по дуге положил яхту на обратный курс.
– Извини, мы возвращаемся, – сказал он Ольге. – Но ты не огорчайся, я приглашаю тебя на ужин.
16
Два черных «хаммера» с включенными двигателями мощными фарами светили в ночной берег Джуббы. Чернокожий Махмуд, бородатые чернокожие старейшины племени и двое белых безбородых мужчин в хаки сидели у костра. Старейшины ели жареную козлятину, громко спорили по-сомалийски, тыча друг другу грузовые документы «Антея», вскакивали, угрожая друг другу, и, тут же остывая, садились и продолжали есть и спорить.
Двое белых мужчин только слушали и пили виски из своих металлических фляг.
А Махмуд ничего не ел, но жевал свой кат.
Затем один из белых мужчин что-то коротко сказал самому старому из старейшин. Тот поднял руку, и все замолчали. Главный старейшина повернулся к Махмуду. Махмуд встал. Второй белый мужчина негромко сказал что-то главному старейшине, тот вернул Махмуду грузовые документы и дал короткое указание. Махмуд кивнул и ушел от костра в сторону реки, где был пришвартован целый флот рыбачьих и пиратских катеров и лодок. Здесь возле махмудовской фибергласовой моторки его ждали два пирата, приплывшие с ним с «Антея», три козы и две юные проститутки, черные, как эбонитовые статуэтки.
17
Просторный, с каменными сводами интерьер ресторана был, по словам Лэндстрома, оформлен еще в Х веке. Рыцарские доспехи, оленьи рога, камин, высокие свечи и живая музыка – томный и толстый скрипач с бараньими глазами навыкате ходил по залу от столика к столику.
Ольга и Лэндстром сидели в глубине зала, в руках у Ольги была огромная, из тисненой кожи карта меню.
– В Лиссабоне лучшие в мире рестораны, а этот – лучший ресторан в Лиссабоне, – сказал Лэндстром. – И знаешь почему?
– Почему?
– Потому что здесь тебе дают меню и спрашивают: вас как кормить