направился, как и Алексей Власович с Дмитрием, а Наташа с Михаилом поспешили на реку.
Зимой набережная реки Казанки становилась местом притяжения горожан почти столь же важным, как и центральная городская площадь.
Как только лёд у берега становился достаточно крепким, на реке появлялись дети – неугомонные и бесстрашные; за ними – парочки, соскучившиеся по романтике холодов и снегопадов и уставшие от однотипных рестораций и кафе. Ближе к Рождеству на набережной каждые выходные выстраивались ларьки, в которых продавали всё, что торговцам удавалось дотащить до реки: пряники, варежки и шали, разную домашнюю утварь, а иногда даже мебель и антиквариат.
Михаил вытащил блестящие полозья из тканевого чехла и присел перед сестрой на корточки.
– Хороши, – коротко улыбнулся он, прикрепляя коньки к узкому девичьему сапожку.
– Почти полгода копила, – Натали скромно зарделась. Сама она считала, что просто "хороши" было недостаточно для её долгожданного приобретения.
– А почему не попросила на именины? – Михаил проверил, крепко ли держатся коньки, потуже затянул узлы и, сев рядом с сестрой, начал крепить свои.
Натали пожала плечами.
– Ты сам слышал – папа ради нас даже готов согласиться на должность исправника.
– И переехать в Пермь, – поддакнул Михаил, встал, но тут же потерял равновесие и с размаху плюхнулся обратно на скамью.
– А ты? – Натали ловко поднялась и протянула брату руку. – Ты поедешь с нами? И бросишь работу? А вдруг, ты не устроишься так же хорошо в Перми?
– Я думал об этом вчера вечером, перед тем, как ты заявилась таскать крошки, – Михаил поправил выбившиеся из-под шапки Натали пряди. Та вернула ему ласку, разгладив меховой воротник его пальто. Перехватив руку Наташи поудобнее, Михаил аккуратно поехал вперед. Коньки с приятным хрустом рассекли лед, оставив за собой искрящиеся полосы. Надо льдом летал гомон: свистели полозья, зазывалы зычно рекламировали товары, тут и там виднелись сани с самоварами, и их владельцы звонко предлагали попробовать разные чаи. Недалеко от Грушевских молодой мужчина в потёртом пальто и побитой шапке учил сына стоять на коньках. Шапка мальчугана была сбита на затылок, шарф размотался и тащился за ним по льду, пальцы, выглядывающие из дырявых перчаток-митенок, покраснели, но он упорно ковылял вперёд.
– Ну и что же ты надумал? – прервала Натали затянувшуюся паузу. Михаил задорно пожал плечами:
– Не торопиться. Вдруг само всё решится, когда придёт время?
Натали подивилась подобной легкомысленности всегда серьёзного брата.
Солнце не по-зимнему пригревало; Наташа оттянула шарф от горла, с удовольствием вдохнула искрящийся ледяной пылью воздух.
– Смотри, там Раевские, – Михаил указал в сторону ларьков. Наташа нехотя повернулась: у ларька с пряниками вертелись три сестры Раевских. Натали хорошо знала только старшую – Веру. Она дебютировала в обществе в один год с Натали и привлекла довольно много внимания.