они едва касались старика, лежащего в постели, под двумя одеялами. Кожа его истончилась, бледные нитки вен слабо пульсировали под ней, больше напоминая разломы в земле, чем кровеносные сосуды. Глаза старика закрыты, голова сильно откинута назад. Он словно спал очень глубоким сном, только вместо ярких картинок в его сне царила темнота, наполняя его сознание непрерывным гулом, который, впрочем, кажется, не особо его тревожил.
Тишину в палате нарушало ритмичное попискивание приборов, к которым пожилой мужчина был подключён. Толстые трубки тянулись от изголовья кровати, спутывая всё его тело, словно древние путы; мерно нашёптывал аппарат искусственного дыхания, то вздымая, то тяжело опуская меха. Хрупкие пальцы старика, как ветки засохшего дерева, безжизненно свисали с края кровати. Его собственного дыхания и вовсе нельзя было увидеть, и вряд ли кто бы отважился возложить на всё это окружение хоть какую-то надежду, что он вернётся в мир за пределы этих стен.
На тумбочке по правую руку от старика, в высокой вазе стоял букет завядших цветов в почерневшей воде, над которым уже кружилась орда мелкой тли.
– Ты только взгляни на него, – сказал тот, что стоял у двери, весь сияющий, будто охваченный лучами восходящего солнца, – в нём совсем ничего не осталось от человека, которого мы знали.
– Ну, – сипло протянул второй, с головы до ног покрытый тёмной мантией, – скажем, ты его знал лучше, да и подольше моего. Мне его только несколько конов назад представили. А ты с ним практически всё время, что он жил.
Тёмный силуэт проплыл мимо кровати старика, не касаясь пола и встал у окна, закрыв собой свет. Они оба смотрели на умирающего человека, не решаясь больше произнести ни слова. Воздух в палате вдруг наполнился мелкими кристаллами льда, они звенели при каждом неосторожном движении и вот-вот сковали бы всё пространство вокруг, если бы с той стороны, с которой теперь стояла фигура в чёрном не исходила плотная дымка из тумана и пепла.
– Ты не оставляешь мне шанса, – сказал светлый. – Я должен на сей раз разнеси тебя в пух и прах.
– Про прах это ты вовремя. Думаю, самое время продолжить наш спор. Чур, сегодня правила придумываю я.
– Уж это вряд ли, – улыбнулся первый. – Мы в прошлый раз играли по твоим правилам. Прости, но сегодня моя очередь.
Тёмный расхохотался.
– Да что ты! Скажешь тоже. Вспомни, неделю назад девочка с пороком сердца. Вспомнил? Кто тогда установил это дурацкое правило, каждый второй козырь бьёт весь кон? Я?
Светлый почесал лоб и громко хмыкнул.
– Это было в прошлый раз? Ты уверен?
– Абсолютно, – ответила мантия.
Светлый поморщил нос, будто что-то усердно вспоминая, прищурился и, тяжело вздохнув, сдался.
– Хорошо. Будь по-твоему. Сколько тебя знаю, вечно ты всё уравниваешь. Тебе будто и заняться больше нечем, как считать кто сколько раз, какие устанавливал правила.
Они замолчали и снова уставились на старика. Каждый думал о том, как бы полегче на этот