был Питерсон. Он сообщил, что их забрал на разговор Уолкер. И все. Больше их никто не видел. Я опросила всех в бункере, кто соблаговолил ответить мне на мои вопросы. Единственные, кто держат языки за зубами – это верные псы Уолкера!
– Лин…
– Перестань, папа! Рассказывай, что задумал этот старый маразматик с его параноиками-псами! Почему они держат Марьяну с Андреем? Где они, черт тебя подери?
– Я тебе честно говорю – я не знаю ничего об этом. Я был уверен, что их давно сопроводили к выходу…
– Хватит врать, папа! Уж мне-то ты можешь сказать что вы задумали? – Лин уперлась руками о стол отца, нависнув над ним.
– Я говорю правду, Лин. Я не знаю что задумал полковник…
– Тогда узнай! Бьорн и остальные асгардцы уже на нервах из-за пропавших соратников. Мы хотели мира, а это происшествие может перечеркнуть все, чего ты добивался!
Шнайдер бросил взгляд на подписанный мирный договор, копию которого он взял на хранение, и внезапно подумал о том, чем может грозить выходка полковника, если он и вправду захватил в плен двух людей Бьорна.
– Ты уверена, что Уолкер был последним, с кем их видели? – политик встретился с дочерью взглядом.
– Да!
Мужчина задумчиво почесал подбородок и некоторое время молчал, а потом тихо обратился к Лин вновь:
– Ты разговаривала с Кулагиным?
Девушка опешила немного от такого вопроса – в лабораторию она не заходила, предпочитая не беспокоить ученых и ассистентов на рабочих местах и ловить их в коридорах или кафетерии. Но вот двоих ученых она так и не опросила – Леонарда Кулагина и Элену Сальвадор.
– Нет, они с Сальвадор все эти дни безумно заняты. – покачала головой Лин.
Шнайдер оторвал от блокнота с гербовой печатью на листах один из листочков и быстро написал на нем что-то, а потом протянул его дочери:
– Разрешение оторвать Кулагина от работы на некоторое время. Спроси его, возможно, он что-то знает. На счет Сальвадор я не уверен. Если полковник что-то задумал, то ученые могут знать об этом, и эта бумага позволит тебе расспросить их от моего имени. Пользуйся этим аккуратно.
Девушка кивнула, забрав листок.
– И будь осторожна. Я постараюсь узнать по своим каналам что задумал полковник. Поговорим позже и решим, что делать…
Лин сунула листок в карман и, кивнув, направилась прочь.
Шнайдер проводил ее настороженным взглядом и, стоило двери закрыться за ней, закрыл лицо руками.
* * *
Марьяна вновь отказалась от еды. Накапливаемое внутри напряжение рвалось наружу, и женщина, наконец, поддалась этому, принимаясь за простые упражнения, которые могли помочь ей успокоиться. Лишенная привычного простора движений, она сначала сделала небольшую разминку, а потом начала делать отжимания, считая про себя.
Дойдя до полсотни, она поднялась и несколько минут шагала по камере, пока ее разум вернулся к тревожащим ее мыслям.
В какой-то момент