железной дороги от Европы до Тихого океана за десять лет.
Каким человеком был сам Николай Второй? Среди разноплановых мнений отметим некоторые. Гурко (исполняющий должность начальника штаба Верховного главнокомандующего 1916—1917 гг.): «Россия для государя отнюдь не была «вотчиной», хотя подчас поступал он именно так, как вотчинный владелец. Постиг он и то, что не Россия для него, а он для России. При этом Россию, русский народ он горячо любил. В его устах слова «наша матушка Россия» не были пустым звуком. Но в чем реально состояла польза России – он себе сколько-нибудь точного отчета не отдавал…
В личности Николая Второго наблюдалось странное и редкое сочетание двух по существу совершенно противоположных свойств характера: при своем стремлении к неограниченному личному произволу, он совершенно не имел той внутренней мощи, которая покоряет людей, заставляя их беспрекословно подчиняться…» Для военного человека главное в командире сила авторитарности. Но это ли нужно правителю?
Живахов: «Что представлял собою государь император? Это был прежде всего богоискатель, человек, вручивший себя безраздельно воле Божией глубоко верующий христианин высокого духовного настроения, стоявший неизмеримо выше тех, кто окружал его и с которыми государь находился в общении.
Только безграничное смирение и трогательная деликатность, о которых единодушно свидетельствовали даже враги, не позволяли государю подчеркивать своих нравственных преимуществ пред другими… Только невежество, духовная слепота или злой умысел могли приписывать государю всё то, что впоследствии вылилось в форму злостной клеветы, имевшей целью опорочить его, поистине, священное имя.
А что это имя было действительно священным, от этом свидетельствует, между прочим, и такой факт. Один из социалистов-революционеров, еврей, которому было поручено обследование деятельности царя, после революции, с недоумением и тревогою в голосе, сказал члену Чрезвычайной следственной комиссии А. Ф. Романову: «Что мне делать!?Я начинаю любить царя».
Великий князь Александр Михайлович отмечал: «Николай Второй провел начало своего царствования, сидя за громадным письменным столом в своем кабинете и слушая с чувством, скорее всего приближающимся к ужасу, советы и указания своих дядей…
Они всегда чего-то требовали. Николай Николаевич воображал себя великим полководцем. Алексей Александрович повелевал моряками. Сергей Александрович хотел бы превратить Московское генерал-губернаторство в собственную вотчину. Владимир Александрович стоял на страже искусств.
Все они имели каждый своих, любимцев среди генералов и адмиралов, которых надо было производить и повышать вне очереди, своих балерин, которые желали бы устроить «русский сезон» в Париже, своих удивительных миссионеров, жаждущих спасти душу императора, своих чудодейственных медиков, просящих аудиенции, своих ясновидящих старцев, посланных свыше и т. д. Я старался всегда обратить внимание Николая Второго на навязчивость наших родных…