кто думает о пленении, в котором прозябают эти узники человеческого обжорства! Палачи Христа, для которых ползать в нечистотах с гимнами на устах и питаться горькими корнями могильных цветов и то было бы незаслуженным счастьем, придумали способ калечить эти не знающие уродства создания, принуждая их наполнять своим соком плоды столь сладкие, что самый аромат их смертелен.
Удивительные образы мучеников, которым отсекали члены на устроенных для них бойнях, чтобы они усладили Церковь вкусом своих страданий! Разве не видим мы, как скручиваются эти несчастные, словно в судорогах, как ссыхается и кровоточит их плоть под мертвой корой, какое жалкое зрелище являют их бесформенные обрубки?
Думается, что некогда, до грехопадения человека – немало веков миновало с тех пор, – деревья делали что хотели, заботливо сопровождали невинную Пару, чтобы уберечь ее от усталости под сенью своей листвы. Позднее несколько величавых слепцов, вырвавших себе глаза, чтобы бросить их на дно Райской бездны, отчетливо видели, как деревья всех пород и времен сбегаются с краев земли – мимо умников, полагающих, что направляются туда сами, – к единственной и чудесной Горе: «Не я ли, Господи, – вопрошали они тогда, – не я ли?»
А вот и она, милашка, словно созданная, чтобы обкорнать этого холостяка, эту безутешную грушу, чей жуткий остов наполняет мои уста горечью. Похоже, наша февральская девушка не жалуется на жизнь, и отражение секатора в ее полном внимания взоре вполне удовлетворяет, я полагаю, инстинктам ее созерцательной жизни.
Пусть она, впрочем, будет поосторожнее. Страшно ведь находиться в закрытом саду, куда не вправе войти ни один бедняк. Меня берет дрожь при мысли, как бы острая ветка, которую она собирается срезать, не устремилась ей в глаз и не проникла до самого мозга, крохотного мозга, куда мыслям о небе, этим нищенкам-попрошайкам, вход был, разумеется, навсегда заказан.
Ведь о любом дереве нам известно не больше, чем о каждом из наших ближних. Есть дерево, наделенное бессмертием, чья история у всех на устах, но могучий Херувим сокрыл его так надежно, что лишь Богу известно, где можно его найти. И страшно бывает зрелище женщины, поднявшей руку на дерево, ибо где он, тот ангел тьмы, что осмелится утверждать, будто дерево это, как бы жалко оно на вид ни было, не окажется тем, что нарекли Древом познания Добра и Зла – тем самым, вокруг которого обвился некогда древний Змий?
Март
На колени, девушка, на колени – если ты еще способна понять, что творишь! Преклонить лишь одно колено тут будет мало. Послушай, что я скажу тебе: когда мы сеем что-то, Бог всегда рядом – вот Он! Пойми меня правильно: что-то – значит неважно что.
Предположим – я готов допустить это, – что зерна твои куплены в лавке демонов и что сеешь ты Чуму, Голод, Заблуждение, Разрушение, Ужас, – это не имеет значения, и тебе тем более достоит преклонить колена, ибо Бог, повторяю, проходит рядом с тобой.
Апостол, которого изображают с мечом в руке, апостол, хвалившийся искусством