А она дала его тому, кто этого не заслуживал. Ева позволила вытереть об себя ноги, а теперь отрывалась, пытаясь это забыть. Заливала себя алкоголем, приглушала таблетками, но при этом тянулась к опасности, которая еще держала ее на плаву. Она хотела чувствовать, но не всеми силами, боясь, что агрессия победит.
– Она убьет его… – прошептал Мирон самому себе.
– Да, – тихо ответила Варя. – Если прекратит пить успокоительные.
– Но если не прекратит, она убьет себя.
– Какой бы сукой Ева не была, она всегда предпочтет смерть себе, нежели чем кому-то из близких.
Они оба замолчали, осознавая безысходность девушки, которая собственноручно предопределила себе свою судьбу. Пока Варя сожалела о взятых деньгах, за которые продала Еву, Мирон уже знал свой следующий шаг. Он принял решение, которое убьет в Еве последнюю нервную клетку. Но именно ее отсутствие станет путем к выздоровлению.
Глава 9
Ева проснулась, чувствуя влагу, стекающую по лицу. Она подскочила с кровати, смотря на ошарашенные глаза Глеба, который сидел за компьютером. Сегодня у него был выходной. Он бросил на нее взгляд, наполненный ужасом. Она поднесла руку к своему лицу и попятилась. Вся ладонь была залита кровью. Ева побежала в ванную, пытаясь остановить носовое кровотечение.
– Ева! – крикнул Глеб, тарабаня по двери, которую та заперла. – Что с тобой?
– Все в порядке, – тихо сказала она, смотря на капли крови, растворяющиеся под сильной струей воды.
Ей стало страшно. Человек всегда чувствует приближение своей смерти. Он не может объяснить эти ощущения. Они как помехи в телевизоре: ты видишь, что картинки нет, но ты так сильно борешься за то, чтобы снова ее увидеть. Ева боролась точно также. Она хотела увидеть свое светлое будущее или хотя бы почувствовать его. Но продолжала видеть лишь мерцающие черно-белые частицы, в которых не было ничего. Пустота. Ее предвиденный конец.
Остановив кровь, она вышла из ванной, где сразу же столкнулась с Глебом. Он смотрел на нее с испугом.
– Давление? – спросил он.
– Ага, – отмахнулась она, осознавая, что причиной носового кровотечения было далеко не оно.
Она присела на край кровати, смотря в одну точку. Глеб, присевший возле нее на корточки, начал гладить ее холодные руки. Она грустно улыбнулась, чувствуя теплоту по коже, но омертвение внутри нее.
– Поспи, – ласково произнес Глеб. – Отдохни.
Ева усмехнулась. Она отдыхала каждый день, подыхая в собственной голове.
– Ты любишь меня? – спросила она.
– Конечно, люблю, Ева.
Она обняла Глеба, чувствуя облегчение. Она питалась этими словами, как антидепрессантами. Просто слышала, что кто-то ее любит, и успокаивалась. Ей было плевать, правда это или нет. Пусть словесная любовь и не грела, зато придавала стимула жить.
Ева отстранилась на долю секунды, а после сразу же обвила его руками, снова впиваясь в губы. Она целовала его, ощущая примитивность, обыденность, бесстрастие, но так жадно, будто его губы