одни только брюки, жилетки, рубашки, свитера, и ни одного худи, ни одной ветровки или хотя бы кардигана. Что-то яркое и цветастое мать с отчимом носить Коле запрещали. Первая хотела, чтобы её сын ходил в чём-то подобном школьной форме, как было при совке, потому в школу покупала исключительно строгие наряды. Второй же говорил: «Увижу, что ты наряжаешься как пидор – вылетишь из квартиры вниз головой. Лететь долго. Намёк понял?»
Так, копаясь и перебирая одежду, Коля нашёл единственные джинсы, которые надевал на редкие одинокие вечерние прогулки и неожиданно клёвую красную рубашку и чёрный галстук к ней. Примерив наряд, остался от себя в восторге. Покрутившись перед зеркалом, обнаружил, что имеет для человека, не занимающегося спортом, довольно упругую и объёмную попу. Расстегнув рубашку, взглянул на свой живот. Будучи совсем щуплым, обнаружил выглядывающие из-под кожи очертания кубиков пресса. И неожиданно ощутил себя… Сексуальным. И чем дальше, тем больше начинала шалить его фантазия, где Коля представлял, как красивая и стройная девушка с грудью плюс-минус третьего размера уже снимает перед ним лифчик, поцелуями покрывает его пресс, а потом…
– Хочешь пососать мой член, да?
Коля достаёт из ширинки эрегированный пенис и начинает махать им перед зеркалом, высовывая язык и покусывая губы, а ещё играючи водит бровями. Потом начинает медленно мастурбировать, закрыв глаза от наслаждения.
– О, да! Детка, давай! Соси мой хуй, шлюха! Да!
Неожиданно слышит в коридоре шаги. Со скоростью самого быстрого ковбоя на диком западе натягивает джинсы. В тот самый момент заходит мать.
– Коленька, ты ужинать будешь?
– Да, мам.
– А что будешь? Макароны по-флотски, или пельмени тебе сварить?
– По-флотски.
– Хорошо.
Мать вышла из комнаты.
«Хорошо, хоть не заляпал всё спермой…» – подумал Коля, глядя на себя в зеркало. Додрочил, вытер пот со лба, стал переодеваться в домашнюю одежду.
И если прикид он выбрал себе легко, то была ещё одна смущавшая его проблема – прыщи на лице. Раньше, конечно, их было больше, но они его до сих пор смущали: даже не столько тем, что они приятно хрустели, когда их давишь, и не желанием очистить кожу от них быстро и радикально. Он их давил так сильно, что после всегда оставались обширные ранки с коркой, заживавшие по целой неделе. Приходивший в школу с изуродованным лицом и пренебрегавший тональником Коля становился из-за этого объектом даже не насмешек, а жалости вперемешку с омерзением, ибо выглядел как прокажённый или больной краснухой. И выглядело это даже хуже угревой сыпи. Мать всеми силами старалась отучить ребёнка от выдавливания прыщей, но иногда была не прочь сама хрустнуть парочку особенно больших, ибо к этому его приучила. Коле же процесс понравился после выдавливания особенно огромного прыща над верхней губой, ибо дерьма оттуда вылезло столько, сколько дают одновременно выдавленных пять или даже семь подряд. Так он и стал в глазах школы самым прыщавым чмом на земле, но сделать с собой буквально ничего не мог.
К