белых нельзя будет отличить от красных
Дабы поддержать в закавыке великого кардинала
И расчистить место, появятся красные.
Почти целиком будет искоренена семья.
Красные красных красным упразднят.
И в месяце октябре произойдёт так,
Что случится некое великое перемещение, –
Такое, что подумают было,
Что махина Земли потеряла своё природное направление,
И погрузилась в вечные потёмки.
До этого, в весеннее время,
И после этого будут исключительные перемены,
И смены власти, великие землетрясения,
С разрастанием новой Вавилонии,
Презренной дщери,
Приращённой мерзостью первого холокоста,
И продержится она лишь 73 года и 7 месяцев.
Мишель де Ностредам.
Алексей Федорович, моментально пришел в себя, встав на ноги и сразу побежал вон из Дворца Исследований. Он выбежал во двор, а дальше уже память оставила его и вернулась к нему, когда он оказался в Часовне Маленьких Августинцев XVII века, самой старой постройки на территории школы, стоя на коленях Алексей Федорович, горячо каялся.
Алексей Федорович, что с вами? – Подойдя спустя некоторое время, спросила Ева Александровна.
Что?! – будто очнулся, сказал он.
Я говорю, что вы здесь делаете?
Я?! Я…. Мне был голос дан.
И что? Простите, не понимаю.
Грядет уничтожение семьи
Какой семьи? О чем вы?
Да как же вы не поймете. Катастрофа будет.
Какая катастрофа? Вы можете изъясняться понятней?
Семья. Вот камень, на котором стоит весь народ. Только дети могут спасти своих родителей от их греха. Только их покаянная молитва угодна Богу и спасительна. А, если семьи не будет, то будет хаос, никто ни за кого молиться не станет, связь родовая прервется, а это катастрофа для всего народа и виновен в этом душегубец. Мне срочно надо в свою комнату. Я вас провожать не буду, оставляю вас на попечение Анатоля дорогая Ева Александровна.
Но Алеша…, я…, я…
Что?
Я кажется, без вас не могу. И при том, как же семья? Она же должна быть или то, что было, уже для вас ничего не значит?
Было? Почему было? Есть! И потому мне надо спешить, чтобы спасти нас с вами Ева Александровна. Все, прощайте, – сказал Алексей Федорович и пошел быстрым шагом из часовни. А Ева Александровна горько заплакала.
Вернувшись в свою комнату на квартиру Азефа, Алексей Федорович сходу сел за стол, взял перьевую ручку, бумагу и стал писать.
Воззвание к петербургским рабочим и ко всему российскому пролетариату
Славные, незабвенные Путиловцы, и вы все, милые, спаянные кровью товарищи-рабочие г. Петербурга! Словно грозное море, вы всколыхнулись и с редким единодушием за свои права, за народную свободу восстали. На кровавом пиру вы героями явились. Вы бесправную, бедную Русь