большое, не стоит. Ты ведь знаешь – я не смогу вернуть тебе долг. Ни в этом месяце, ни в следующем…
– Но как же?.. – Начавшая было шарить по карманам девушка вдруг замерла. – Он же тебя уволит!
– Пусть увольняет, – безразлично пожала плечами.
– Но… но… где ты найдёшь другую работу?
Вновь пожала плечами.
– Можно мусорщицей на свалку – сортировать отходы. Или уборщицей в офисный центр. Да мало ли куда, какая разница?
– Но там везде только голый оклад, без чаевых! – всплеснула руками Джина. – Как же ты скопишь на операцию?!
Грустно посмотрела на подругу. Неужели она действительно ничего не понимает?
– Даже если звёзды сложатся в созвездия, Хлоя счастливо выйдет замуж, а у Гардении будет настолько хорошее настроение, что она не возьмёт за моё пребывание в квартире отца ни гроша, заработанного мной всё равно будет мало. Пройдут годы, прежде чем смогу скопить на операцию. И даже если мне улыбнётся удача и я её всё-таки сделаю, это всё равно ничего не изменит. Я не получу образования и до конца жизни буду работать официанткой. В лучшем случае. Так какая, скажи мне, разница, смогу я при этом носить шорты или нет?
Джина потрясённо смотрела на меня, широко распахнув глаза, а я воспользовалась моментом и аккуратно выпуталась из её объятий.
– Что ж, пойду, пожалуй, – произнесла тихо, сняла с себя фартук и забрала из гардеробной ячейки свой рюкзак.
Не пришлось даже переобуваться. Ноги после вчерашней смены опухли так сильно, что я не смогла впихнуть их в адскую обувь на каблуках. Да и со спортивными штанами кроссовки смотрелись более гармонично. Попрощавшись со всеми коллегами, выскользнула на улицу, где, ничего не зная о моих бедах, сквозь толщу облаков улыбалось летнее солнце.
В целом лето на Захране несильно отличается от зимы. Как правило, зимой чаще идут дожди, и очень редко, обычно по ночам, можно вдохнуть воздух всем объёмом лёгких, не почувствовав при этом привкуса гари на языке. Вот, в общем-то, и все различия между этими двумя сезонами.
Задрав голову, посмотрела на многоуровневые трассы, по которым тарахтели старенькие индивидуальные аэрокары, отремонтированные каждый на свой лад, и длинные поезда на магнитных подушках, которые опасно скрипели, раскачиваясь из стороны в сторону, и то и дело задевали соседние ряды. Пролетающие мимо флаеры тут же тормозили, выкидывая в воздух хлопья серовато-охрового дыма, возмущённо моргали фарами и сигналили. Водители тех каров, у которых не работали гудки, демонстративно открывали крышу и начинали орать на управляющих поездами. Те в ответ, исполненные вселенской меланхолии, показывали им на пальцах одной руки неприличные знаки, удерживая второй рукой рычаг управления составом. Несмотря на откровенную нищету, царившую на Захране, жизнь здесь прямо-таки бурлила.
Глубоко вдохнула горячий воздух, в котором чётко ощущался запах выхлопных газов, горелой электропроводки и старой резины, и медленно двинулась куда глаза глядят. Асфальт в городской черте Захрана всегда