с неунывающим характером и талантом убеждения, Игнат малоразговорчивый толстяк с бритым черепом, всегда имеющий на всё своё особое мнение. Если муж лечил свои недомогания с помощью чеснока и самогона, то его супруга была помешена на лекарственных средствах с недоказанной эффективностью, муж называл их фуфломицинами, чем приводил её в ярость. Где она брала их оставалось загадкой, но женщина носилась по дому, предлагая недорогие лекарства от всех существующих болезней, и даже тех, которые скоро появятся на Земле. Каждое утро она с дворником Ахмедом обходила прилегающую территорию и, как главнокомандующий перед сражением, давала ему ценные указания, а тот прижимая к себе метлу, как ружьё, внимал своему командиру, преданно глядя ей в глаза. Игнат, наблюдая эту картину с лоджии шестого этажа давился от смеха и мечтал увидеть супругу в генеральском галифе с красными лампасами.
Единственная, кто с сарказмом смотрела на беготню домкома с пилюльками, это была врач-терапевт на пенсии Дина Трушкина, жившая со своим супругом Борисом в квартире на пятом этаже. Муж в прошлом был неплохой юрист-консультант, особых денег не имел, но по слухам, консультировал втихую разных тёмных личностей, отчего имел вид человека, работающего под прикрытием в какой-то банде. Они с женой были внешне похожи, как брат и сестра, оба невысокие, полные, с осторожностью в глазах, только у Дины были каштановые крашеные волосы, а Борис отсвечивал огромной плешью, протянувшейся от лба до макушки. Супруг был подкаблучник, это было видно по тому как они шли из продуктового магазина: впереди, с манерами боярыни дефилировала, посматривая по сторонам Дина, а за ней с сумками в руках шёл супруг, сдувая с носа капли пота. Женщина никогда не отказывала, когда кому-то требовалась её помощь, она являлась по первому зову в белом халате и стетоскопом на шее, пройдя в квартиру, она строго смотрела на родственников больного, а потом спрашивала: «Где можно помыть руки?». Жильцы, особенно пожилые, были благодарны ей, потому как скорую помощь приходилось долго ждать, а Дина всегда была поблизости. Её так и прозвали «Скорая Дина», что ей нравилось, потому как было приятно сознавать, что на пенсии она востребована и приносит пользу людям. Понимая, что на препараты, которые она вкалывала больным, нужны деньги, жильцы дома клали ей в карман купюры, а Дина неизменно отвечала: «Это исключительно на лекарства». Когда однажды её вызвала молодая женщина, чтобы она помогла её супругу, которому после обильного застолья стало плохо, домашний врач ответила: «Я помогу ему, но хочу, чтобы вы сообщили всем нашим жильцам, пьяных не лечу». На это была причина, их единственный сын, после банкета по поводу нового назначения в престижную клинику Санкт-Петербурга, сел за руль в алкогольном опьянении и вскоре врезался на скользкой дороге в следующий по встречной полосе гружёный самосвал. Сын погиб, а она, повесив его фотографию в комнате, часто беззвучно