художника и теперь с благоговением взирала на открывшийся ей новый мир, который она даже не могла себе представить. Свет лился в окна и через стеклянную крышу, отчего вся студия была залита солнцем. Повсюду стояли мольберты с картинами, терпеливо ожидавшими внимания со стороны художника. Портреты были накрыты кусками ткани, и их содержание оставалось таким же загадочным, как и жизнь, в которую окунулась Шарлотта.
Войдя в студию, девушка еле заметно поморщилась от ударившего в нос острого запаха краски, растворителя и химических веществ, которые словно состязались за звание самого едкого. Эта смесь запахов произвела на Шарлотту странный эффект. Внезапно ее охватило очень волнующее и знакомое чувство.
«Я уже была здесь».
Оставив Шарлотту, Арбакл пересек просторное помещение и занял место перед мольбертом, возле которого стоял стул и небольшой столик с банками и кисточками, поджидающими своего хозяина. Арбакл осторожно снял покрывало с холста и с мгновение рассматривал свое творение. Затем его губы медленно растянулись в довольной улыбке.
– Елена! Вы – моя Елена Троянская, Лотти. Мой шедевр, и я должен вас поблагодарить.
Пробравшись между мольбертами с незаконченными работами, Шарлотта подошла к шедевру – его слова, не ее, – удивляясь, каким образом обрела лицо женщины, заставившей выйти в море тысячи кораблей.
«Арбакл считает меня своей Еленой?» Шарлотта до сих пор не могла взять в толк, как все это оказалось возможным. Несмотря на роскошный гардероб и тщательно уложенную прическу, в душе она оставалась прежней мисс Шарлоттой Уилмонт с Куин-стрит и совершенно не заслуживала всех этих льстивых речей и комплиментов.
Однако прежде, чем она успела взглянуть на картину, художник указал рукой куда-то позади нее.
– Ступайте переоденьтесь, чтобы мы могли начать. Наверняка у вас назначено еще несколько встреч, так что через час или около того вы сможете быть свободны. – Он оглянулся через плечо. – К тому же освещение сейчас просто идеальное.
Вспомнив слова Финеллы о том, что им еще предстоит сделать, Шарлотта не стала спорить и направилась в сторону ширмы, на которую указал художник. За ней она обнаружила простую позолоченную корону и длинный отрез тонкой ткани и теперь совершенно не представляла, что со всем этим делать.
Во-первых, этой ткани не хватило бы, чтобы закрыть ее полностью. К тому же шелк оказался почти прозрачным. «Я в нем как голая».
При мысли об этом Шарлотта остановилась, точно громом пораженная, и тут же вспомнила о скандальном портрете на стене спальни, на котором она была изображена возлежащей на диване без одежды.
Но как Арбакл мог с такой точностью передать особенности ее фигуры? Разве что она позировала ему… обнаженной.
О господи, нет! И что ей теперь делать?
– Возможно, он просто забыл приготовить костюм, – пробормотала себе под нос Шарлотта, стараясь поверить собственным словам. В конце концов, он рисовал ее с тех самых пор, как она была ребенком, и большинство его картин было пронизано