Самойлова.
– Что там дальше было? Ты вроде бы одно время планировал забрать его к себе.
– Планировал. И даже забрал. – Лаврентий Павлович сделал вид, что верит в забывчивость товарища Сталина. – Если коротко, то мы хотели использовать Самойлова для ликвидации врагов Советского Союза за рубежом. Первый раз все прошло гладко. Ушел, пришел, а в немецкой газете появился некролог – «нелепой смертью погиб выдающийся ученый, большой друг немецкого народа…» и так далее и так далее. А вот второй раз… Второй раз он привез мешок документов и двух китайских девчонок.
Иосиф Виссарионович неторопливо выдвинул ящик стола, чуть помедлил и достал трубку. На этот раз его выбор пал на изготовленное из бриара[30] изделие фирмы «Данхилл». Разломав две папиросы и набив трубку табаком, Сталин задумался.
Мешок документов, да. Лаврентий тогда прибежал одновременно злой, обрадованный и ошарашенный, как будто за ним али[31] бежали. Что ж, его можно понять. Переписка со многими корреспондентами в Европе и Америке. Множество документов, в том числе частью зашифрованные. Финансовая отчетность, какие-то списки и инструкции, с которыми еще предстоит разобраться.
Тот случай, когда инициатива исполнителя оказалась оправданной на все сто процентов. Но самое главное, Самойлов каким-то наитием, каким-то звериным чутьем понял всю мерзкую извращенную суть хозяина замка. Понял, что у того должно быть что-то для себя, что-то тешащее его больное самолюбие и фиксирующее богомерзкие дела.
Сталин поежился и мысленно сплюнул.
Граф Кенгоф вел дневник, как он успел объяснить перед смертью, для потомков. «Мемуары толерантного Европейца»… да-да, именно так, с большой буквы, раса господ как-никак. Эх, дать бы им в руки лопаты, и пусть роют Атлантико-Тихоокеанский канал где-нибудь по широте города Нью-Йорка. Правда, не совсем понятно, почему «толерантного»: насколько он помнит, этот латинский термин означает «привыкание».
Похотливый садист настолько уверовал в свою непогрешимость и вседозволенность, что без всякого шифра и стеснения подробно описывал не только свои забавы, но и посредническую деятельность между фашистами и англо-американскими бизнесменами.
В том, что многие мировые финансово-промышленные круги поддерживают фашистов, в Советском Союзе не сомневались. Но одно дело слухи, догадки, обрывки разговоров – их к делу не пришьешь. Да и кому какое до этого дело. До недавнего времени Гитлер был очень популярен и в Европе, и в мире. Вон в 1938 году американский журнал «Тайм» назвал его человеком года.
Но достаточно детальная схема распределения денежных потоков, направляемых в Германию через Польшу и Швейцарию из США, это уже совсем другое дело.
Если такие гиганты, как «Форд», «Шелл» и «Дженерал моторс», делали это от своего имени, то многие финансовые воротилы предпочитали анонимность и создавали всякого рода «общества американо-германской дружбы». Так что о большинстве фамилий Кенгоф только догадывался,