тоже имеет свои плюсы: ореол святости исчезает, а мы избавляемся от невыносимого груза сакральных историй. Более того, прошлое становится увлекательнее. Таким образом, те, кто заглянет на эти страницы, увидят, что они населены именами большими и маленькими, моментами решающими и незначительными, историями яркими, забытыми, несчастливыми и абсурдными, в каком-то смысле необыкновенными и очень человечными. Также они увидят, что их основная, хотя и скромная цель заключается в попытке продолжать то, что Монтень любил находить в книгах: объединить обучение с развлечением и сделать это в форме чтения, которое может быть фрагментарным и не требовать «большого усилия»: за пятьсот лет до появления интернета бедняга признался, что читать по-другому он был просто «неспособен». Что уж говорить о нас самих.
И, наконец, желание. Те, кто заглянет на эти страницы, среди прочего найдут, а как же иначе, множество страшных историй: «Есть две вещи, которые текут и возвращаются, и благодаря движению, подобно водам рек, сохраняют свежесть и вечность: это кровь и золото», – писал Ферлосио[8]. И все же, если какой-то дух и будет ходить по этим водам, то пусть это будет дух Виславы Шимборской[9] с ее ясным, точным и глубоко человечным словом: «Реальность требует, чтобы и это было сказано: жизнь продолжается»[10]. В начинающемся с этих слов стихотворении Шимборская, которая, подобно миллионам других людей, испытала на себе последствия двух тоталитарных режимов своего века, задает вопрос: «Может, и нет иных мест, кроме полей битвы?» – но тут же говорит самой себе, говорит нам, что и в Каннах и в Бородино, в Вердене и Перл-Харборе, на Косовом поле и у мыса Акций жизнь продолжается, туда долетают письма, там танцуют парочки, ездят фургоны, а дети едят мороженое: «Где Хиросима, там опять Хиросима и производство товаров повседневного потребления. Этот ужасный мир – не без обаяния, не без рассветов, на которых хорошо просыпаться». Она задается вопросом: «Какая отсюда мораль?». И сама же дает на него ответ: «Наверное, никакой». Но в конце приходит к выводу, что «на трагических перевалах ветер срывает шляпы с голов, и никак не помочь – нас смешит эта картина».
В конце этого путешествия сквозь века мы увидимся вновь. А пока давайте же смеяться. Ведь жизнь продолжается, и реальность требует, чтобы это было сказано.
Не в своей тарелке
Когда поэт Марк Валерий Марциал впервые оказался в Риме, ему на тот момент уже исполнилось двадцать пять лет, у него было мало денег и не слишком много знакомых, но он надеялся, а может, даже и был уверен, что в центре мира обязательно найдет то, что его родная Испания не смогла ему дать: славу и богатство. И если многие другие люди, прибывавшие в Рим в поисках того же, терпели неудачу, то Марциал, пусть отчасти, но добился успеха. Именно в том, что его волновало меньше всего.
Марциал прибыл из города Бильбилис, что располагался, с одной стороны, неподалеку от Колонии Цезараугуста