на Зинаиду Дмитриевну, директор стала успокаивать мать Павла.
– Ксения Аркадьевна, успокойтесь. Случай действительно вопиющий, но я думаю, всё уладится. Мы сумеем во всём разобраться сами.
– Уж вижу, как вы разбираетесь! – зло отозвалась Ксения Аркадьевна.
Что-то хотел сказать Дмитрий Сергеевич, но со словами «Пойдём, Паша!» Ксения Аркадьевна неожиданно схватила сына за руку, дёрнула его и потащила за собой на выход. Дмитрий Сергеевич со словами «Извините нас» спешно последовал за ними.
После ухода Фроловых директор приступила к расспросам Романа. Тот рассказал о хвастовстве Павла тем, что нос Макару сломали по его заказу за деньги, рассказал и об угрозе Павла побить и его, Романа. Ещё Роман сказал, что когда его били, он слышал, как хулиганы сказали, что бьют его по заказу за деньги.
После ухода Романа директор обратилась с расспросами к Зинаиде Дмитриевне. Та призналась, что нет ни записей, ни признаний хулиганов, это всё её выдумка, ей просто очень захотелось поприжать прыть Фроловой. Но при желании и то, и другое можно получить.
Никто из родителей трёх мальчиков с заявлениями в полицию не обратились. Макар с тех пор стал сторониться Вику, а Вика, как показалось Роману, стала больше обращать на него внимание.
***
Воспоминания Романа прервал Валентин своими стенаниями:
– Боже, в какое дерьмо я вляпался! Что же мне теперь делать?! И всё эта нищета проклятая. Да неужели стал бы я…
– Прекрати, Валет! – приказал Роман. – Сейчас тебе главное не спалиться. Продолжай, как начал. Делай всё по указке Павы, но ухо держи востро.
Роман применил в разговоре школьные клички Валентина и Павла. Сам он клички в школе не имел, хотя Павел и пытался называть его Кривым, но одноклассники не подхватили эту кличку, более того, когда Павел говорил о Романе, называя его Кривым, все переспрашивали, кто это, или уточняли – «Ромка что ли?».
Уверенность в голосе Романа несколько успокоила Валентина.
– Думаешь, всё продолжать?
– Ты сам это решай. Но если сорвёшься, знаешь…
– Да знаю. Скажи, Ром, а зачем тебе эти записи? Ты будешь шантажировать ими Паву?
– Шантажировать не буду. А вот зачем они мне, пока и сам не знаю. Ну пригодятся, возможно, чтоб хоть тебя защитить или того, против кого Пава затеял игру. Дай, конечно, Бог, чтоб запись эта мне никогда не пригодились.
Валентин, знавший Романа как человека, держащего слово, поверил его словам.
– Давай, – сказал он, протягивая руку.
– Чего тебе? – спросил Роман, понимая, что Валентин просит записывающее устройство.
– Твою зажигалку, – с решимостью в голосе ответил Валентин.
– Продолжишь записывать?
– Да.
В голосе Валентина всё ещё продолжала звучать уверенность.
– Смотри, только не засвети её этому гаду. Она и в сумке хорошо записывает. И вот что ещё: не надо нам каждый