чего?
«Кровоглазый предал нашего господина. Мы видели это своими собственными глазами. Гнусное убийство кинжалом в спину. Я сам пал от меча тисте эдур. Мы верили, что тисте эдур – наши союзники. А они устроили нам бойню. Выстоять было невозможно».
Удинаас поморщился. Он наблюдал за противоборством речных и морских волн в заливе.
– А знаешь, Сушняк, тисте эдур утверждают, что все было совсем не так.
«Тогда почему я мертв, а они живы? Если бы бойню затеяли мы, все обстояло бы наоборот».
– Откуда мне знать? Теперь слушай, что я скажу, Сушняк: если ты намерен прятаться в моей тени, тебе придется научиться молчать. Понял? Не открывать рта, пока я сам не заговорю с тобой. Все подмечать, но молча.
«Но вначале, раб, ты должен мне кое в чем помочь».
Удинаас вздохнул. Почти вся местная знать находилась сейчас на похоронах убитого рыбака. Там же была и горстка его соплеменников-бенедов. В деревне оставались лишь караульные. В такие моменты духи и призраки Тени обычно смелели и носились между домами и вдоль крепостных стен.
Удинаас часто размышлял, почему так происходит, но так и не находил объяснения. Теперь, если только Сушняк не врет, он получил ответ. Снующие призраки – вовсе не духи предков тисте эдур. Это плененные духи убитых тисте анди. Летерийцу вспомнилось, как страстно и отчаянно он мечтал о союзниках…
– Так чего ты хочешь от меня, Сушняк?
«Пока в эти места не пришло море, Хасанский залив был озером. На запад и на юг от него простиралась обширная равнина. Там-то и были убиты последние из моих соплеменников. Иди по берегу, раб. Двигайся к югу. Где-то тут должно было остаться кое-что, что принадлежало мне. Нам нужно это найти».
Удинаас поднялся, отряхнув песок со штанов из грубой шерсти, и огляделся по сторонам. Три рабыни стирали белье. В заливе виднелась одинокая рыбачья лодка, но она отошла на приличное расстояние от берега.
– И как далеко идти?
«Это совсем рядом».
– Мне запрещено выходить на берег залива. Если кто-нибудь заметит, меня убьют на месте.
«Я же сказал тебе, раб: недалеко».
– Перестань называть меня рабом. Мое имя – Удинаас.
«Никак в тебе взыграла гордость?»
– Я больше чем раб, и ты это прекрасно знаешь, Сушняк.
«Однако ты должен вести себя так, словно бы ничего не изменилось. И рабом я тебя зову, чтобы ты не забывал об этом. Если твой обман раскроется, тисте эдур не остановятся ни перед чем, только бы узнать, что именно ты от них прячешь. Ты познаешь такую боль, что мне от одной лишь мысли об этом делается жутко».
– Довольно меня пугать!
Удинаас зашагал к берегу. Позади тянулась длинная, жутковатого вида тень.
На береговых камнях лежал толстый слой песка, нанесенного прибоем. Кромку воды окаймляли пряди водорослей вперемешку с тиной и морским сором. За песчаным барьером начиналось углубление, заполненное галькой и камешками покрупнее.
– Где искать? – спросил летериец.
«Среди камней. Пройди еще немного… шага два. Нет, три. Да, это здесь».
Удинаас