оциклетном шлеме машет нам жезлом. Самого мотоцикла поблизости не видно.
Юра-Одессит, знаменитый ялтинский шулер законопослушно сдаёт к обочине. Нам сейчас совсем не нужно привлекать внимание. В скромном чемодане-дипломате, который лежит у нас в багажнике находится триста тысяч рублей советскими денежными знаками. Мой выигрыш.
Чуть поскрипывает опускающееся стекло на водительской двери. Гаишник подходит к машине и молча стреляет Юре в лицо.
– Фёдор Михайлович, с вами всё хорошо? – подскакивает ко мне девушка.
– Да, извините, задумался. – отвечаю. – Можно мне воды?
Высоченная, метр восемьдесят, не меньше, в белой блузочке и очень короткой, но строгой чёрной юбке, она моментально приносит мне стакан воды со льдом на крохотном подносе. И где их таких красивых только находят? Все одинаковые как на подбор, только цветом волос отличаются. Эту, по имени Юля, лично ко мне приставили.
Лет двадцать назад, я бы порадовался. Но сейчас она обращается со мной не как с мужчиной, а как с ценным антиквариатом. Не дай бог, рассыплется от старости, а ей влетит.
– У вас было такое лицо, словно вы привидение увидели! – волнуясь говорит она.
– Почти, милая, почти…
Я увидел большой зал ресторана «Прага», в котором не был уже полвека. Именно здесь началось то, о чём я всю последующую жизнь хотел, но не мог забыть.
Кажется, что здесь ничего не изменилось, хотя я понимаю, что вокруг почти сплошной новодел. Новый владелец старейшего ресторана столицы отметил завершение реконструкции большим турниром по преферансу. В духе модного сейчас «Советского винтажа».
Любимая игра ушедшей эпохи, в которую сражались инженеры и академики, прокуроры и киноактёры, сейчас оказалась на обочине жизни. Слишком медленная, слишком много надо думать… Сейчас всем подавай холдем с его мгновенными выигрышами и комментаторами на околоспортивных каналах, из той породы, которая умеет вынос мусора превратить в зрелище… Преферанс, это такой же, в своём смысле антиквариат, как и я сам.
А ещё – отличное шоу для тех, кто в теме. Все столики в зале забиты зрителями, а на сцене стоит большой игорный стол на четверых. Финал. Одно из мест – моё.
– Пора, Фёдор Михайлович, – перерыв заканчивается, и Юля подкатывает моё инвалидное кресло ближе к столу.
Партнёры улыбаются мне. В их глазах смесь уважения и жалости. К таким взглядам я привык, как и к своему креслу, в котором провёл больше половины жизни. Не спился, не сдался, в свои 74 года написал несколько десятков книг и стал широко известным в узких кругах специалистов по карточным играм.
Кстати, ни в одно казино России меня не пускают. В Монако, Монте-Карло и Черногорию тоже. США уже двадцать лет, как отказали в визе. Такие, как я у них на особом счету. Да и врачи давно запретили волноваться. Сердце. На приличную и безбедную старость хватает сбережений. Только для этого турнира я решил сделать исключение.
– «Пас!», – я неуклюже кидаю раздачу на стол.
Непослушные пальцы торчат во все стороны. Со временем я научился держать в них вилку… карандаш… Для карт пользуюсь специальным «держателем», иначе рассыпятся.
Мой соперник, молодой мужчина в солидном тёмном костюме улыбается и записывает себе «в пулю» четыре очка. Очередная «семерная» игра прошла без вистов. Поверили на слово, так сказать.
Владельцу ресторана, Виталию Арнольдовичу удивительно везёт. В финал он прошёл легко, как нож сквозь масло, и сейчас явно лидирует. Как говорится, в своём доме и стены помогают. Он явно рассчитывает сегодня на триумф.
Сидящая по правую руку женщина заметно злится. Она очень красива той зрелой и эффектной красотой, которая приходит после тридцати пяти и не уходит, пока не заканчиваются деньги. Прямые волосы цвета воронова крыла, тёмные глаза, золотистый южный загар, который подчёркивает серебристое коктейльное платье.
Светлана Ларская – бизнес-леди и меценат. Женщины в преферансе – редкость. Слишком эмоциональны и неусидчивы, а уж настолько яркие чаще всего бывают «подсадными». На стоимость её украшений можно купить десяток моих квартир. Но играет хорошо, разве что слишком любит риск. На прошлой раздаче я оставил её «без двух» и записал в гору приличный штраф.
Это Арнольдыч на сверкание декольте загляделся. А нам старикам на такое наплевать. Мы в карты смотрим, а не выше. Так что очередной круг торговли она тоже пропускает.
Четвёртый игрок, спортивный журналист Семён Лозинский, высокий и тощий мужчина лет пятидесяти заметно уступает остальным. Сейчас он на раздаче. Обычно, как раз после этого сидящему по правую руку от него Виталию Арнольдовичу особенно везёт. Вот и сейчас он расплывается в улыбке.
– «Раз», – говорит он, заявляя игру.
Голос звучит значительно и весомо, словно лев накладывает свою лапу на добычу, объясняя всем – кто здесь царь зверей. Ему достаточно одного хорошего розыгрыша, чтобы закрыть пулю. Арнольдыч смотрит на нас поверх развёрнутого веера карт, предвкушая свой бенефис.
– Пас! –