всё наладится. Я крепкий орешек. Я выйду отсюда, и буду счастлив. Я выброшу вас из своей жизни. Моя семья, мои любимые будут со мной». Такие мысли спасали.
В конце концов всё решено бесповоротно, приговор получен. Я признан «врагом народа». Осуждён на десять лет. Лев получил такой же приговор. Нас определили на Колыму.
Путь к месту назначения был долог. Тюремный вагон от Москвы до Находки шёл больше месяца. Затем твиндек[2] парохода – душный и нестерпимо вонючий. Через пять суток всех выгрузили на суровом и мрачном таёжном берегу, автомашины развезли по тем местам, где предстояло отбывать срок заключения.
Мы с Лёвой старались быть всегда по возможности рядом. В забой ходили вместе, работали в паре.
Лопата, кайло, лом, тачка, лоток и вода – снаряжение старателя. Золото на Колыме долгие годы добывали сугубо ручным трудом. В дармовой рабсиле недостатка не было. Вот и работали «кувалдометром и ломографом», то есть кувалдой и ломом, да ещё кайлом разбивали кварц, гранит и прочую породу. Тяжёлый физический труд по четырнадцать часов в сутки, скудное питание, жизнь в лагере вместе с блатными и уголовниками, ругань, драки, вши не оставляли у многих даже искры человечности.
Уголовники, блатяки-рецидивисты, воры в законе могли отказаться от работы. Начальство к ним относилось снисходительно. А 58-я статья держалась в особой строгости. Мы были работягами. Блатные пользовались нашим трудом, им присваивали туфтовые проценты выработки, они получали в качестве вознаграждения дополнительное и более качественное питание и зачёты по сроку. В лагере чаще умирали от поножовщины, чем от голода и болезней. Но любой лагпункт – это не только место, где зэки тянут срок, а ещё и производственный объект со своим планом работ. И начальство должно было управлять этим производством. Поэтому хотя блатные и были столпами лагерного режима, но работяги были нужны.
Наши родные не знали, где мы. Сообщить им о том, что мы живы, не было никакой возможности. Переписку нам запретили. Посылок с воли мы не получали. Взять с нас было нечего. Ни лагерную службу, ни блатных мы ничем не интересовали. Друзей старались не заводить. Нам было достаточно для общения друг друга.
Но вот однажды случилось событие, круто изменившее жизнь.
Самородок
Чудеса случаются. В обычной жизни, с обычными людьми, в обычный день. То, что случилось с нами, было чудом, изменившим нашу жизнь.
Утро было обыкновенным, серым, нудным, ничем не примечательным. Как всегда мы строем шли на работу. Спустились в забой. Тачка, лопата, откатка породы. К концу рабочего дня руки стали деревянными. В животе ныло от голода. Мы молча делали своё дело, ждали сигнала конца смены. Всё было как обычно. Мы тянули срок. Мы отбывали свои дни. Они были серыми, длинными. Душа не трепетала, не отзывалась на события. Не было гнева, не было радости, полное безразличие.
А нас ждало чудо!
Я много раз думал о том, как неожиданно всё произошло в этот день. Как встрепенулась и ожила вдруг душа.