Требуя внимания, Ника потрясла меня за плечо и, когда наши глаза встретились, спросила:
– В каком приюте вы были?
– Я… не знаю адреса, но воспитательницу там зовут миссис Танкевикнэ.
Это имя эхом отразилось от стен нашей повозки и ещё долго кружило в воздухе, утопая в мёртвой и густой тишине, что повисла меж всеми нами, кажется, никто даже не дышал… ко мне подошла Меркула, и душа ушла в пятки:
– Ты их видел? – ледяным, но в миге от рыдания, голосом спросила Госпожа Шрам.
Я сразу понял, о ком она:
– Да…
– Как их звали? – вмешалась Ника.
– Сара, Лолита и Глория…
– Их там не обижают? – Эрно явился будто бы из воздуха.
Ответить на этот вопрос было куда труднее, чем на первые два, впрочем, я думаю, ответ они и так знают:
– Их… боятся… – выдавил я. – Поэтому они, обычно, не показываются, а сидят в одной комнате… рисуют, вырезают, что-то шьют, мастерят, читают… – на лицах матери и двух старших детей начала появляться слабая улыбка и слёзы, мои собственные глаза тоже покрылись хрустальной плёнкой. – Я… я подарил им растение… такое, для которого не нужна земля, которое может самостоятельно ходить… они назвали его Элли…
С минуты я смотрел мимо Меркулы и Эрно, чувствуя на себе взгляд Ники, и надтреснутым голосом продолжил:
– Когда пришли Серые за нами с братом… Роза – помощница миссис Танкевикнэ – попыталась увести нас, но… была… убита… – я снова видел это, страшная картина, на страх к которой у меня не было времени, вернулась с абсолютно реалистичной точностью, вплоть до запахов, звуков и ощущений… мне стало плохо. Воспалённое стрессом воображение охотно дорисовало дым, что клубился над выстрелом, лицо девушки, искажённое гримасой ужаса, руки, сотканные из серых шёлковых нитей, пытались до меня дотянуться, но таяли при каждой тщетной попытке, таяла и она сама… так быстро и неумолимо… растворялась в старом коридоре, чтобы достигнуть холодного космоса, где вновь обретёт плоть, достигнув Плутона и, может быть, встретит его – своего жениха… они обнимутся, улыбнутся друг-другу и поклянутся больше никогда не расставаться… а потом будут плакать, много плакать, настолько много, что об этом сочинят легенду – «Откуда на Плутоне реки».
– Откуда на Плутоне реки?
Когда он мёртв миллиарды лет.
Не уж-то в койие-то веки
На нём живые – хоть их нет.
И в чёрно-белом маскараде
Мы закрутили жизнь в спираль,
Чтобы в кровавом винограде
Смочить, голодную до боли,
Безжалостную воин сталь… – внезапно я начал бредить стихами, совершенно не замечая, что голос дрожит и надрывается, пытаясь заглушить всхлипы.
Когда этот ужас кончился и запоздалое горе меня всё-таки отпустила, я увидел совсем иную картину – Меркула и Эрно с распахнутыми от шока глазами, не зная как реагировать, совершенно непроницаемый Изнар, и тихо плачущая Ника, стыдливо прячущая лицо в волосах, на фоне рыдал Антарес.
– Простите, пожалуйста! Я… не знал, что говорю! Оно… оно само! – спешно