с косметикой жертва инстаграма, а я едва сдерживаю смешок, наблюдая, как морщится Сашка, откатываясь от стола к стене.
– Здравствуй, Анжелика, – Волков кривится как от застарелой зубной боли и, вскинув бровь, интересуется: – ты же не хочешь сказать, что твой рабочий день только что начался?
– Нет, что вы, – юное дарование ослепительно улыбается, обнажая ровные отбеленные зубы, и томно произносит: – я в офисе с самого утра, проголодалась очень. Хотела позвать вас на обед.
И хоть Сашка и не подает никаких признаков симпатии к белокурой нимфе, ревность во мне расцветает буйным цветом. Просыпаются старые собственнические замашки в отношении друга детства, и возможное наличие у него молодой (а яркий макияж Анжелики может обмануть только издалека, потому что вблизи ясно: девушке вряд ли больше двадцати лет) любовницы не радует.
– Мы с Елизаветой Андреевной заняты, – холодно бросает Волков и выразительно на меня зыркает, призывая подтвердить его слова. Подавив вздох облегчения, я согласно киваю и вальяжно закидываю нога на ногу.
– И не скоро освободимся, – я зарабатываю еще пару очков в копилку ненависти к себе, все же не удержавшись и доверительным шепотом посоветовав блондинке: – не ждите нас, голодать вредно. Как, впрочем, и хмуриться. Морщинки преждевременно появятся.
– Все, Лика, иди, – Александр поднимает ладонь в предупреждающем жесте, отрубая возможные споры. Пигалица шумно сопит, кусая пухлые, капризно надутые губы. Ну а я испытываю неприкрытое удовлетворение от того, что Анжелику откровенно выпроваживают: – нам еще договор подписать надо, смету согласовать.
Через пару мгновений о присутствии Лики в кабинете не напоминает больше ничего, кроме тяжелого шлейфа сладких духов, от запаха которых тошнота волной подкатывает к горлу. Я запиваю неприятный аромат, осевший на небе, и укоризненно качаю головой.
– А раньше вкус у тебя был лучше, Александр Владимирович, – показательно загибая пальцы, перечисляю: – Гиалуронка, силикон, каша вместо мозгов… Зачем на должность-то ее взял?
– Типун тебе на язык, – Сашка делает квадратные глаза и, отмахнувшись от меня Сашка, обреченно бормочет: – Губернатор дочурку пристроил на практику. Два дня прошло, а я уже вешаюсь. Не знаю, как целый месяц ее тут терпеть.
– Ничего, привыкнешь, втянешься, а там и до ЗАГСа недалеко, тем более, если высокопоставленное руководство очень попросит.
– А ты что ли ревнуешь, Истомина? – зная меня как облупленную, Волков бьет точно в цель, за версту чувствуя мое предвзятое отношение и хитро так, удовлетворенно ухмыляется.
– Боже упаси, – стараясь звучать как можно более равнодушной, я небрежно поправляю растрепавшуюся челку, да так и замираю с прижатой к виску правой рукой. Потому что тепло в Сашиных глазах сменяется холодной отчужденностью, а бесстрастным голосом и вовсе можно заморозить десяток Антарктид.
– Замужем? – Александр нервно сглатывает и немигающим взглядом