В возке с ними была пожилая, исхудалая женщина с седыми прядями волос, выпадавшими из-под платка. Это была сама Ефросинья Туренина. Она уверенно повела Филарета и его сопровождение по погосту, и минут через десять все они оказались на другом его краю, возле небольшой могилки со старым дубовым крестом. Тут Туренина торопливо раза три подряд сотворила крестное знамение и сделала поясной поклон. К удивлению многих, могила была убрана, и у подножия Креста стояли два небольших образа – Богородицы, святителя Пантилеймона и несколько потухших свечей.
– Никак молится зде люд православный? – с интересом спросил Шереметев, узрев это место.
– Молятся люди. Увечные, немощные притекают. Бают, помогает Заступница и святитель. Даже иные болящие исцелялись, – отвечала женщина, смахивая слезу, навернувшуюся на глаза.
– Сама и зрела сие, али со слов баешь? – строго спросил владыка.
– Сама, – сухо отвечала женщина.
– Спаси тя Христос, жено! Ступай же домой, – вкрадчиво молвил игумен Савватий.
Тем временем к указанному месту подошли могильщики с лопатами. Филарет тихо запел Трисвятое. Савватий вторил ему.
Туренина, словно опомнившись и поняв, в чём дело, вдруг затряслась всем телом. Опустившись на колени, она с мольбой в очах подползла к Филарету и взмолилась:
– Владыко, не попусти поругания! Не тронь чадо мое. Ни в чём невинен сыночек мой. Не вели этим людям разорить юдоль сына моего!
Глаза её наполнились слезами и она, стоя на коленях, всё продолжала умолять Филарета, протягивая к нему руки. Владыка же, отстранившись, лишь творил молитвы. Могильщики, было смутились, но князь Алексей грозно прикрикнул на них и те, крестясь и поплёвывая на ладони, взялись за дело. Работали дружно и споро. И тут женщина, словно впав в безумие, рванулась к разрываемой могиле и всем телом упала на неё.
– Не дам, супостаты! Не пущу, изверги! Не троньте сыночка мово! – в исступлении кричала она.
Прервав молитву, Филарет негромко молвил Савватию:
– Отче, уйми и успокой жену сию. Поясни ей, что ничего недоброго и непотребного не свершим. Но по слову и делу государеву с молитвой, как велит Церковь Христова, исполним вся. Да с этим и отвези жену страждущую домой.
Савватий, со вниманием выслушал владыку, поклонился ему в пояс и стал уговаривать женщину. С помощью копателей он поднял её на ноги и отвёл в сторону. Та была не в себе. Её трясло, глаза были наполнены ужасом, лицо побелело. Савватий неспешно повёл её к возку, оставленному у другого конца погоста.
Тем временем могильщики раскопали глубокую могилу. Лишь на глубине около трёх саженей их лопаты и кирка застучали по дубовой крышке гроба. Когда землю вокруг гроба расчистили, двое копателей, работавших на дне могилы, утирая пот, остановились, и стали выжидательно поглядывать наверх. Что-то явно смущало их.
– Чуешь, Филиппка, какой воздух парит? – негромко спросил один из них своего напарника.
– Чую, да не уразумею, что сие парение значит, – отвечал Филипп своему содругу.
Филарет,