шансов разумно и безжалостно управлять широким полем истории, будь то официальными или тайными методами, к добру или к худу. По этой модели история, как и неуправляемая сила массмедиа, живет собственной жизнью.
Это живая система, неподвластная контролю какого-либо одного органа, даже тайной клики заговорщиков.
В конечном итоге эти пробужденные теорией хаоса вызовы параноидальному мышлению скорее всего окажутся не более эффективным заслоном на пути легковерия, чем другие строгие предупреждения о том, что конспирологи неверно представляют себе, как работает история. Но, несмотря на всю настойчивость, с какой эта новая парадигма отправляет конспирологическое мышление на интеллектуальную свалку, в остальном риторика заговора кажется привлекательней, чем когда-либо.
В распределенных системах примечательно не столько то, что никто не несет ответственность, сколько то, что они функционируют так, как если бы за их поведением стоял планирующий разум. Последствия расширяющейся связности игнорируют логику и описания. Причинно-следственная модель этих сложных систем принципиально контринтуитивна, и во многих отношениях сегодня не существует удовлетворительного способа объяснить или представить, как происходит возникновение высокоорганизованных систем из неразвитой случайной активности.
Если представить контроль в виде спектра, доказывает Келли, то на одном конце находится модель нисходящего доминирования, а на другом – вероятность полной бесконтрольности. Между этими крайними точками, указывает Келли, «находится множество разнообразных вариантов контроля, для описания которых нет подходящих слов». Некоторые направления культуры заговора, как я стараюсь доказать в этом исследовании, пытаются подобрать слова для этих новых вариантов контроля. Тем самым они изменяют как традиционное понятие контроля, так и традиционную логику конспирологии.
Эти разновидности повседневной паранойи (совершенно непреднамеренно) бросают вызов скептикам: если заговора не существует, то как объяснить, что все выглядит так, будто он есть? Как еще вы объясните парадоксы причинно-следственных связей и контроля в мире, где все связано, не показавшись параноиком?
Конспирология может вводить в заблуждение и появляться из заблуждений, но ее сохраняющаяся привлекательность (наполовину всерьез, наполовину в шутку) указывает на то, что приемлемые неконспирологические объяснения для многих людей до сих пор оказываются столь же несостоятельными, как и конспирологические. Мы заперты между двумя способами представления, ни один из которых не убеждает нас вполне. Популярная риторика паранойи предлагает временное – хотя и неизбежно несовершенное – решение этой дилеммы, помещая свои выводы как будто sous rature.
Теория сложности возрождает метафору Адама Смита о невидимой руке, управляющей повседневным экономическим взаимодействием ни о чем не подозревающих участников рынка.