жерла мартеновской печи смотрелось единственной одушевленной группой.
Некстати в памяти всплыло -
«И вот он прямо с корабля
пришел давать стране угля,
А вот сегодня наломал как видно дров»
Придет же в голову такое – усмехнулся Валера. – как бы самому по горячке чего не наломать. Но куда все подевались?
Здание выглядело внезапно покинутым по воздушной тревоге.
Впрочем, нет. Где-то сбоку хлопнула дверь, зацокали, удаляясь, каблучки, снова хлопок дверью – и опять тишина. На столе дежурного сердито зашипел электрический чайник. Значит, кто-то его поставил. Похоже, все не так плохо. Ладно, разберемся по ходу. Валера миновал вестибюль, и направился к лестнице.
– … она соперниц не имела-а… – эхом донеслось до него.
Где-то в глубине полутемного коридора маячила фигурка в черном халатике. Фигурка двигалась, громыхала ведром, напевала – то есть подавала почти все признаки жизни.
– …так дайте ж ми-ило-остыню ей-й… – самозабвенно фальшивила тетя Даша, намывая полы.
Валера едва не бросился к ней -
– Тетя Даша, из начальства кто есть?
– Да може и есть. А тебе кого надо?
По ней сразу было видно – чем меньше народу, тем ей лучше. Не топчется никто, под швабру не лезет. Чистота, порядок.
– Анатолий Васильевич у себя?
– Здесь ищо. Оне теперь ключ мне оставляют. Вон на столике. Сий-час.
Она любовно прислонила орудие труда к стенке, стянула перчатку, шмыгнула носом, не спеша прошаркала к столу дежурного.
– Чайничек вскипел. Вот и славно.
Валера молча наблюдал, как тетя Даша заваривает в кружку чай. Как перебирает бирочки на связках. Те позвякивали в ее руках -
– От пятнадцатого… нету. Поднимись туда.
Уже вдогонку донеслось -
– она ж у ва-ас просить стыди-ится…
Акустика пустого коридора сгущала звуки. Живо рисуя вместо старушки со шваброй босую нищенку возле церкви. Та куталась в дырявый шерстяной платок поверх лохмотьев черного рабочего халата, робко протягивала иссохшую руку и умоляюще слезилась тети Дашиными глазами –
– подайте ж милостыню ей…
Что за черт. – усмехнулся Валера. – Еще приведений только не хватало.
О том, что в полутемном пустом здании еще и не такое случается, он как-то прежде не задумывался. Да и некогда было – пока доберешься до нужного кабинета – сто раз со всеми встречными-поперечными поздороваешься, сто раз окликнут – как дела? и сам заодно поинтересуешься – как жизнь? А теперь пусто. Нет никого. Уборщице на радость. Она теперь тут главная. По крайней мере, пока.
3. Председатель профкома.
На столе председателя профкома стояла рюмка коньяку. Сам Анатолий Васильевич сидел напротив, гипнотизируя неподвижным взглядом пузатое стекло с золотой каемочкой по краю. Аккурат по этой каемочке играл тяжелым янтарем напиток из представительских профсоюзных запасов. Арарат – хороший коньяк, выдержанный. Под