задницу едва прикрывает халатик – бесстыжий, вызывающий – так и мельтешат красные горошины перед глазами, а под халатиком-то нет ничего – трусики только белеют – нахально торчат из-под задравшейся ткани. Катя не замечала похотливых дядиных глаз, не увидела даже, как он поменял позу, вполне уверенная, что тот спит.
Она успела лишь, опустившись на корточки, щедро намочить первый участок крашенного деревянного пола – между сервантом и круглым столом, как на нее сверху обрушилась туша дяди – полупьяный, он неуклюже поскользнулся на мокром полу, и это дало возможность Кате вскочить – дядина рука вцепилась в халат, ткань затрещала, разошлась, обнажая спину. Другая рука тем временем ухватила Катю за ногу, девочка резко рванулась в сторону, пытаясь освободиться – полное ведро опрокинулось, заливая пол –
– Пусти – испуганно уворачивалась Катя – голос куда-то пропал – Пусти, сволочь. – едва ли не шепотом – у нее не было шанса быть услышанной, скажем, на улице – несмотря на распахнутые настежь окна.
Дядя Коля старался подняться – Катя вырвалась, заметалась, теряя драгоценные секунды, с перепугу не сообразила – куда же ей лучше – побежала в маленькую комнату – дядя рванул за нею, тяжело уперся в дверь – конечно, девочка не смогла сдержать напор – ворвавшись, он схватил отпрянувшую от двери Катю, поволок на кровать, срывая с девочки трусики. Тошнотворный запах его пота смешался с винными парами, глаза налились кровью, он тяжело пыхтел, волосатые скользкие руки мяли ее тело, хватали за что придется – Кате удалось развернуться к нему лицом – она пыталась оттолкнуть его, отчаянно дубася кулаками куда попало, он лишь заломил ей руки – просто сгреб своей ручищей и прижал к подушке, пока другая рука пыталась разомкнуть ноги девочки. Катя стискивала их, что было сил – она уже слабела от борьбы – но видимо бог все же вспомнил о ней, а может быть там, на небе, Катина мать простерлась пред Господом ниц, моля за дочку – в голове дяди Коли как будто щелкнуло – он вдруг отпрянул, дико посмотрел на Катю – и сполз с кровати. Разорванная рубашка, спущенные брюки – Катя в ужасе ждала повторного нападения – дядя Коля пробурчал что-то малопонятное и ринулся вон из комнаты, заплетаясь в собственных штанах. Дверь за ним хлопнула – Катя еще с минуту лежала, сжавшись в комочек, затем поднялась, непослушными руками кое-как сняла с себя разорванные вещи, надела первое попавшееся платье и на цыпочках подошла к двери. Сквозь осторожно приоткрытую щелочку было видно – дядя Коля лежит на диване спиной к дверям. Спит – не спит – непонятно.
Путь в прихожую составлял всего-то метра четыре, не больше, но он лежал мимо того самого дивана. Страх волною поднялся из глубины – что, если он повернется на звук шагов, бросится ей на перерез… Может прокрасться потихоньку? – нет, слишком долго получится – нужно попытаться проскочить – пусть с шумом, зато быстро. Отчаяние придало ей сил – Катя резко рванула дверь, бегом пронеслась в прихожую, схватила босоножки и вылетела на лестницу. Обувалась она уже на нижнем этаже. Замки на ремешках никак не желали