догадаться, оказалась вонюче-душистой – потом я долго мыла руки и брезгливо морщилась – бывает и такое. Так что, хоть стучи руками, хоть нет – мне все равно. Молчаливая пауза зависает в воздухе. Детектор выдает все признаки подделки – и не слишком хорошей – банковская бумага – да, но все остальное не выдерживает никакой критики.
– Молодой человек, – говорю я уверенным, официальным тоном – Это тысяча фальшивая.
Нужно сказать, что люди с фальшивыми купюрами делятся на две категории – тех, кто знает, чем обладает и только делает вид, будто только что не пытался всучить ее кассиру, и тех, кто не знает этого, то есть, говоря юридическим языком, добросовестно заблуждается. Это сразу видно по лицу – не думайте, что ваши лица – сплошь непроницаемые маски. Я впервые за довольно продолжительное время, сколько этот парень ходит к нам, поднимаю свои глаза и внимательно смотрю на него. Передо мною очень интересное лицо с пронзительными голубыми, очень умными глазами, светлая челка закрывает лоб лишь наполовину, трехдневная модная щетина покрывает щеки, губы тонковаты, но злобного выражения не придают, нос прямой и довольно длинный – впрочем все лицо несколько удлиненное – такой приятный мужественный овал – если можно так сказать. Позже я разгляжу наконец, что в фас он гораздо лучше, чем в профиль – некоторая полнота его лица портит его, а нос словно выезжает вперед вздернутой дугой. Итак, он удивлен, обескуражен, растерян – это понятно.
– Вот смотри – говорю я, для себя сразу решив, что вполне могу разговаривать с ним на «ты» – он не обидится, я почему-то точно это знаю.
Несколько горизонтальных морщин проступили под челкой, светлые брови взлетели вверх – первоначальное изумление сменилось на желание разобраться и понять в чем же дело.
– Эти листики должны светиться, а здесь проступит радуга, если вот так смотреть… – объясняю я, прекрасно понимая, что он относится к тем людям, кому фальшивка попала случайно. –А вот так…
Я разворачиваю к нему детектор, мы вместе склоняемся над ним – парень внимательно, с интересом смотрит и слушает меня – без всякого пижонства, он не встает в позу, не начинает оправдываться или грубить, что обычно в таких случаях – он похож на толкового ученика, который схватывает на лету полезную информацию. В этот момент между нами что-то происходит, я не понимаю, что именно, просто чувствую, что рада бесконечно объяснять ему, что и как, а он, в свою очередь, вовсе не пытается быстрее закончить импровизированный урок – так бы и слушал меня, время от времени задавая вопросы своим приятным усталым голосом. Словом, мы могли бы еще долго крутить в руках эту бумажку, склонившись над нею, однако все на свете рано или поздно подходит к концу. Увы, объяснения закончены – мне нужно следовать инструкции.
– Охрана – повышаю я голос.
Волшебный мир испуганно исчезает, рассеивается, вся прелесть общения изгоняется в один миг. Служба СВК, то есть контролеры зала, давно переименованы нами в охрану – так проще.