минут девушка с неловким видом примостилась на кушетке, поджав под себя ноги, а ее пальто сушилось у камина. Когда Анна заставила ее выпить чаю, она перестала дрожать, но ее лицо было по-прежнему мрачным, и она смотрела куда-то в пространство. Анна ждала, с показной небрежностью откинувшись на спинку дивана.
Отпивая маленькими глотками чай, Ариадна медленно оглядывала квартиру, оценивала ее. Анну это несколько удивило, но внезапно она вспомнила, что Ариадна никогда не бывала здесь до сегодняшнего вечера. Анна всегда назначала девушке свидания в других местах.
– Ты, наверное, удивляешься, зачем я здесь, – заговорила Ариадна.
«О, слава Ангелу, она собирается сама все рассказать», – подумала Анна. Она всегда готова была принять у себя людей, нуждающихся в утешении: Евгению, рыдавшую об Огастесе Паунсби, Мэтью, который не мог назвать ей причину своей печали, Кристофера, который волновался, что из его научных экспериментов ничего не выйдет, Корделию, отчаянно влюбленную в Джеймса, но слишком гордую для того, чтобы это признать. Она знала, как говорить с теми, кто страдает от разбитого сердца; она понимала, что не следует ничего спрашивать, нужно просто подождать, пока собеседник заговорит первым.
Но с Ариадной все было иначе; Анна знала, что не может больше ждать, что она обязана спросить, в чем дело. Это было слишком важно. В этом и заключалась проблема. С Ариадной все всегда было слишком важно.
Ариадна начала говорить – медленно, потом быстрее. Она объяснила, что примерно в середине дня Консул приходила к ним в дом, чтобы узнать новости об отце, и что после этого Ариадна зашла в его кабинет. Там она обнаружила пачку бумаг с информацией об Эрондейлах и Лайтвудах, с записями о тех случаях, когда кто-либо из них совершал мелкие, незначительные нарушения или ошибался, вызывая тем самым некую проблему в Анклаве. Но ничто из перечисленного, говорила она, не было настолько существенным, чтобы привлечь внимание Инквизитора.
Анне очень хотелось сразу же поинтересоваться у Ариадны, не было ли в бумагах Инквизитора записей, касавшихся лично ее, но она не стала этого делать. Она лишь нахмурилась и произнесла:
– Мне это не нравится. Чего он надеялся достичь, когда начинал собирать эти сведения?
– Я не знаю, – вздохнула Ариадна. – Но это было еще не самое худшее. В камине, среди золы, я нашла вот это.
Она потянулась к пальто, достала из кармана помятый лист бумаги с почерневшими краями и отдала его Анне. Было совершенно очевидно, что это письмо; примерно посередине страницы она заметила имя Инквизитора и его неразборчивую подпись; в бумаге были прожжены небольшие дырочки, и первой страницы не хватало.
…и я всегда считал, что по интеллекту Вы превосходите большинство [черное пятно] в мире Сумеречных охотников. Я обнаружил, что наши с Вами мнения относительно поведения, подобающего Сумеречному охотнику, о важности Закона и его строгого соблюдения совпадают. По этой причине я с растущей озабоченностью наблюдал за Вашей, как мне показалось, усиливающейся симпатией