а Грифо еле поднялся, кряхтя и чертыхаясь.
– Да тебе каждый день надо сюда подниматься по пять раз, – съязвил Рейнхольд. – Давай шевелись, солнце скоро сядет, в темноте мы много не посмотрим.
Наконец раскрасневшийся Грифо одолел последний пролет и остановился, пытаясь отдышаться.
– Куда дальше? – рыкнул Рейнхольд.
– Грифо махнул в сторону коморки Эжена.
Рейнхольд пнул ногой дверь, шагнул в комнату и чуть не поперхнулся от жуткого запаха перегара. Эжен валялся на лавке совершенно пьяный, в полном бесчувствии.
– Грифо, иди сюда, – заорал Рейнхольд. – Это так ты следишь за слугами, ты, толстый никчемный боров?!
Он схватил Грифо за шиворот и толкнул его на лавку со спящим Эженом, отчего слуга свалился на пол, но признаков жизни не подал.
– Делай что-нибудь, приведи его в чувство, или я за себя не отвечаю! – взревел Рейнхольд.
Вид Эжена говорил о бесполезности попыток разбудить его обычными способами, поэтому Грифо решил сразу перейти к испытанному средству. Он велел Асимаргу усадить Эжена на пол и поддерживать его, а сам взял недопитый кувшин и пустую миску. Наклонившись к Эжену, он стал переливать вино из кувшина в миску. Лишь только забулькало вино, голова Эжена дернулась, а по лицу прошла судорога. Грифо наклонился к нему и шепнул на ухо:
– Пить будешь?
Эжен разлепил веки. Взгляд был мутный, как река в дождь. Грифо опять спросил:
– Выпить хочешь?
Затем он повторил действие с сосудами, заглянул в глаза Эжену и удовлетворенно вздохнул, увидев, как в них блеснули искорки. Эжен повертел головой и попытался что-то сказать:
– А где… Ты почему в сапогах?
Грифо встряхнул его и поставил на ноги, но слуга снова обмяк и повалился на пол.
– Дайте веревку, – приказал Рейнхольд. – Потолще. Так, обвяжи ему вокруг пояса. Обвязал?
– Да, – ответил Грифо.
– Крепко?
– Быка выдержит.
– Помолись за него и веревку.
С этими словами Рейнхольд подошел к Эжену, обхватил его, а конец веревки сунул в руки Грифо и Асимарга. Затем поднес слугу к окну и вывалил его наружу. Эжен недолго испытывал прекрасное чувство полета – веревка оказалась короткой. Грифо и Асимарг, упершись плечами в стены, держали Эжена на весу в воздухе. Рейнхольд выглянул в окно и остался доволен, увидев слугу, дергающегося на веревке, как рыба на крючке, только в отличие от рыбы он не безмолвствовал, а кричал с выражением.
– Раз дар речи обрел, значит, прочухался. Тащите назад, – пока слугу втаскивали обратно, он оглядел комнату и увидел в углу бочку с дождевой водой, которую слуга подставил под протекающий потолок.
Едва Эжен стал подниматься с колен, Рейнхольд опрокинул на него бочку с водой. От истошного крика, казалось, задрожали стены, даже Рейнхольд от неожиданности выронил бочку прямо на ногу Эжену, и крик повторился.
Когда Эжен поднялся на ноги, Рейнхольд несколько раз наотмашь хлестнул его по лицу, но не сильно, опасаясь снова отправить его в бесчувственное состояние. После пятого удара хмель окончательно