Тани Лазаревой! Конечно, не было! Светлана одна звонила! Она снова хотела подружиться…
Ползли неприятные мысли, царапали, царапали Ольгино сердце… Что говорить, жалко Светлану! Всё же она была хорошая подружка. Как чего-нибудь придумает – за ней и не угонишься!
Когда дружишь, не так уж весело в подчинении ходить и не так уж весело самой начальницей быть. А вот со Светланой они именно что ровно стояли – как две взрослых… Ольга вздохнула: вспомнила, из-за чего они поссорились, – из-за Огонькова. А раз так, значит, и думать о Светлане больше нечего. Вот хоть заплачь, а нечего!..
Огоньковых же она не бросит!
Это случилось в тот день, когда она совсем уже поправилась, свободно разгуливала по комнате. Но ещё с опаской поглядывала на улицу. И хотелось выйти, и было как-то боязно…
А погода вдруг установилась необыкновенная. Дожди перестали, прояснилось. В небе были солнце и синева.
Приударивший наконец морозец разом подобрал всю грязь. Улицы были чисты и звонки. Мама приходила домой румяная, весёлая – аж завидно!
Времени было часа два – до вечера куда как далеко. И Ольга решилась перетряхнуть старое кукольное приданое: что-то дошить, а кое-какие лоскутки – они хранились едва ли не с младшей группы детсада – просто-напросто выкинуть. Достала свой старинный кукольный чемоданчик – деревянный, со странной маленькой дверкой на боку.
Был этот чемодан, наверное, ещё от бабушки – облезлый, с округлыми боками. А дверка его – вроде маленькой форточки – застёгивалась ремешками, как на сандалиях.
Ольга запускала руку в его деревянный живот и выволакивала на свет божий целые груды разноцветных тряпиц, моточки недошитых ниток, мулине, иногда даже шелковинки, намотанные на куски сложенных в несколько раз бумажек… Да, именно что выволакивала на свет: солнце лежало тут же, на диване, большим жёлтым пятном. И разноцветные лоскуты горели, как драгоценные…
Почти каждый из них был со своею историей: тот остался от косынки, прожжённой когда-то утюгом, тот – обрезок сшитого сто лет назад платья. Само платье давно уже изношено, валяется тряпкой у входа в квартиру. Его и не узнать – почернело, слиняло десять раз. А этот лоскут всё такой же новый, свеженький, в яркую красную клетку по зелёной траве.
Вот здесь-то как раз и грохнул телефон. Ольга даже вздрогнула. Уж очень далеко ушла она мыслями из этой квартиры, из этого дня. Ведь три года назад они жили с мамой совсем не здесь, а в маленькой комнатке посреди длиннющего коридора…
– Слушаю, – сказала Ольга. Говорить «слушаю» было как-то солидней. Так она решила недавно.
– Олька! – закричала трубка. – Всё! Кранты, конец! Уезжаю в юнги!
– Ты что, правда?!
– Говорят же тебе!.. Мотаю прямо сейчас! Я уже деду записку оставил и шмотки собрал… Он в ванной сидит – моется…
Ольга растерянно молчала.
– Ну как?! – продолжал хвастать Огоньков. – А то начинают здесь объяснять, что я то да сё… В общем, пока!.. – Он помолчал секунду. – Слушай, ты к деду здесь заходи. Есть?..
– Постой! – сказала