живет в центре города, но иногда приезжает ко мне на выходные. Мамы у меня нет, отец работает, кажется, круглосуточно в своей фирме, и видимся мы довольно редко, но это не спасает меня от его нотаций и вечного желания контролировать. Я единственный ребенок, он один воспитывает меня с семи лет, но иногда его переживания переходят все границы.
Встать с кровати не успеваю, он уже появляется на пороге комнаты. Злющий, волосы почти дыбом, дышит тяжело, как бык перед нападением. Я точно маленький хомяк рядом с ним, дотронься до меня – и нужно будет «Скорую» вызывать.
Я очень сильно люблю папу. И знаю, что папа любит меня. Но он сложный человек, с которым не всегда легко договориться, а еще и годами выработанный командный тон не добавляет веселья нашему общению.
– Дарья, какого черта? – влетает он в комнату. Я все еще сижу на кровати. В одежде, в которой гуляла вчера… Боже. Прикрываюсь одеялом, чтобы отец не подумал ничего плохого, и делаю глазки кота из мультика, только бы он не ругался сильно. – Я стоял в подъезде пятнадцать минут! Потому что дверь была закрыта на цепочку, а ты не могла открыть, когда я стучал, или хотя бы взять трубку!
Он злится, очень сильно, а у меня совершенно нет сил, чтобы хоть что-то пытаться ему объяснить. Ночное приключение высосало из меня всю энергию, мне действительно так хреново, что, кажется, поднялась температура. От стресса, наверное…
Пытаюсь помять руками шею – ломит, неприятно – и закрываю глаза, дослушивая, какая я бессовестная, заставила отца нервничать.
Но папа сдается быстро. Обычно его хватает минут на двадцать, а сегодня и того меньше: он видит, что мне нехорошо, и тут же смягчается, хотя бубнить будет еще долго. Но уже без злости.
– Ты заболела? – Он присаживается ко мне на кровать и кладет руку на лоб. Прохладная, так хорошо… Кажется, я и правда заболела. Всегда так. Стоит мне перенервничать, как наутро поднимается температура. – Дарья, как так? Ты снова съела слишком много мороженого?
Его мне тоже много нельзя, сразу горло болит.
Киваю. Я лучше совру, что съела слишком много мороженого, чем расскажу правду, от чего у меня температура. Потому что папе такое нельзя рассказывать ни в коем случае. У него сначала будет приступ от нервов, а потом он пойдет ругаться со всей округой и искать виновника моих нервов. И не удивлюсь, если найдет.
И я бы рада, чтобы козла нашли и наказали, но нервы и здоровье папы мне все-таки дороже. Тем более что этот преследователь ничего мне не сделал. А два раза в такие ситуации не попадают ведь, да?
– Прости, пап, я просто очень крепко спала, у меня и правда температура, кажется, – выдыхаю я, и отец окончательно оттаивает. Пока он уходит в ванную, чтобы найти градусник, я быстро, хотя в моем состоянии это очень сложно, переодеваюсь в домашнее и даже успеваю нырнуть обратно под одеяло. Фух! Удалась шалость. Потому что папа не понял бы, если бы увидел, что сплю не в домашней одежде. Придумал бы себе все что угодно, кроме того, что убегала от маньяка и вырубилась на нервах без сил.
– Вот градусник, – протягивает его