в толпе, мимо Нади прошествовали милиционеры. Надя дёрнулась было за ними, но Юля ухватила её за рукав:
– Ты куды?
– Я видела всё. Я – свидетель.
Юля посмотрела на неё внимательно, и Надя удивилась, какими жёсткими вдруг стали черты её лица.
– Хошь – иди. Только сымай дублёнку. Меня Мусса убьёт, если я тебя в его дублёнке отпущу.
– Мы же можем помочь, – растерянно сказала Надя и даже дёрнулась идти в сторону толпы. Но Юля не отпускала рукав.
– Не поможут мусора этому херу моржовому. Цыгане им отстёгивают.
– Да ладно!
– Прохладно. Стуканёшь на них – за палаткой прирежут. Так шо молчи в тряпочку. Зрозумила?
Надя молчала до конца дня, даже не выкрикивала своё «дублёночки» – не получалось. Вечером она шла домой обессиленная. Алибек шёл рядом и, как всегда, молчал. Перед входом в метро он протянул ей пакет. В нём лежало пять шоколадок «Баунти».
– Алибек, я не могу столько сладкого есть. Не надо мне их больше дарить, – Надя спрятала за спину руки.
Густые брови Алибека печально изогнулись, уголки рта поползли вниз. И зачем она это сказала? Что, в общаге некому было шоколадки отдать? Соседки умерли бы от счастья, увидев столько «Баунти». «Прости, Алибек», – хотела сказать Надя, но он уже шёл в сторону рынка.
На следующий день Надя не вышла на работу. Не смогла. Неподъёмная усталость навалилась на неё. Пытаясь утром разлепить веки, она поняла вдруг, что каменным стало всё тело, что ноги и руки больше не слушаются её, что она лучше умрёт, чем пойдёт на работу. «Семь дней без отдыха, – подумала она. – Возьму выходной».
Но днём её несколько раз настигали угрызения совести за то, что она не вышла без предупреждения. Надя просто лежала весь день, дважды поднимаясь, чтобы сварить пельменей. Мысль о том, что она подводит Юлю и Муссу, мешала расслабиться до конца, и она несколько раз собиралась встать, одеться, поехать. Но тело не слушалось. Оно взбунтовалось. У Нади, кажется, даже температура поднялась, но не было градусника, чтобы померить.
Надя вышла на работу на следующий день, и всё было в порядке. Никто её не ругал. Юля и Алибек будто и не заметили её вчерашнего отсутствия. А Мусса только попросил в следующий раз предупреждать. И всё потекло дальше, день за днём, дублёнка за дублёнкой. Только Алибек больше не ходил её провожать и не дарил шоколадок, хмуро смотрел издалека. Надя чувствовала его взгляд, оборачивалась, и он сразу же делал вид, будто ему нет до неё дела.
Надя уставала смертельно и не замечала уже зимней сказки по утрам. Но она свыкалась с рынком. Она чувствовала себя роботом: просыпалась, ехала на работу, с работы, спала. На эмоции сил не хватало. Так было даже легче. Не особо трогали беззакония, которые она замечала на рынке. Воры, мошенники, разводилы.
Прямо напротив палатки открылся «лохотрон» – «беспроигрышная» лотерея, где играли подставные, разводя доверчивых простаков. Это был заезд компьютерных лошадей. Две лошади выигрывали,