Аксолотль поправил очки и бросил беглый взгляд в угол, где пылилась мутная стеклянная емкость с желтым ободком ила.
– Это ваза, – буркнул он и вернулся к бумагам. Озадаченно слюня палец, он переворачивал желтые листки и что-то помечал на них твердым карандашом. Видимо – привычный для него процесс, если за четверть часа ни капли раздражения на лице. Такой же пыльный как аквариум монитор компьютера осуждающе смотрел на него с дальнего угла стола.
– Год уже начался, сами понимаете, – он снова развел руками, шестой раз за всю нашу недолгую беседу. – Ну кем, кем я вас возьму?
Мне было все равно, и я уставился в окно. Там моросил дождь. Мокрые ветки клена пытались влезть в форточку, а за ними – почти лысыми – виднелась крыша огромного для такого маленького городка как Старонавинск здания. Театр или дворец культуры с областным или даже столичным размахом. Может не догнившая старая усадьба. В любом случае, педагогический университет, а точнее его филиал, должен был бы находиться там под этой самой зеленоватой крышей с барельефами, покоящейся на колоннах и пилястрах. Но он ютился в побитом временем и недостатком финансирования трехэтажном здании с нелепой бетонной пристройкой, больше смахивающей на котельную.
Кроме дерева и крыши в окно заглядывало хмурое небо и растяжка с призывом голосовать за мэра. Лицо мэра разъели солнце и дожди. Только черные зрачки и контур округлого подбородка угадывались на неактуальном баннере.
– Простите сердечно, я забыл ваше имя.
– Игнат Сергеевич. Полозов.
Он записал фамилию на листочек и приклеил его на унылый монитор рядом со своей заламинированной визиткой. «Рылин О.В.» – значилось на визитке и уточнялось – «директор филиала». Директор Рылин потер руки, словно заключил небывалую сделку и посмотрел на меня поверх очков.
– У нас нет свободных часов. Ни на одном факультете.
– Печально, – сказал я. – Но может есть другие вакансии?
– Кем? Лаборантом? У вас есть опыт методической работы?
Подобного опыта у меня было, зато была потребность занять любую должность в филиале областного университета. Не то чтобы я этого сильно хотел, просто иного выхода представить не мог. Последние десять минут я давил на жалость, хитрил, интриговал дипломом и некими навыками, о которых сам имел скудное представление. Разве что не угрожал и не предлагал взяток. Десерт берег напоследок.
– Не претендую на полную занятость и даже на высокую зарплату. Мне бы что-нибудь на первое время, пока обживаюсь в вашем замечательном городе. Ну и так, для души.
– Для души, – повторил директор и глубоко протяжно вздохнул с легкой интонацией участия и искреннего сожаления. – Ничего нет, я же вам говорю. Приехали бы вы на месяцок раньше. А лучше на полгода.
Я виновато пожал плечами.
– Ладно, есть кое-что из дополнительной программы, – движением фокусника он извлек из пухлой стопки мельтешащую таблицами страничку. – Литературное мастерство. Семьдесят два часа. Возьмете?
– Возьму, – заверил я.
– Тогда такой вопрос. Вы филолог?
– Нет. Не филолог.
– Учителем были?
– Не был.
Директор смущенно хмыкнул.
– Высшее образование есть?
– Есть.
– Но не филолог?
Я развел руками. Я говорил не то, что мой собеседник хотел бы слышать и ставил его этим в тупик.
– Этот курс уже очень давно никто не вел, – осторожно начал объяснять он. – Мы каждый год набираем группу, надеясь в тайне, что никто не запишется. И каждый год хоть кто-то находится из желающих, но к занятиям так и не приступаем – вести никто не может или не хочет. В этом году семь человек. В основном с факультета русского языка. Один кажется юрист. Или программист…
– Возьмусь.
– А кто вы по образованию, напомните?
– Я разбираюсь в литературе. Был грешок – пописывал стихи и эссе. Даже печатался однажды в областной газете.
– Так вы писатель! Что же вы сразу не сказали.
В лабиринте разговора померещился яркий белый свет.
– Скромничал, – ответил я.
– Завтра сможете приступить? Мы и так задержались уже почти на месяц. Оформим бумаги позже и зарплатные тоже, если вы готовы подождать.
– Это само собой.
Директор Рылин поднялся чтобы пожать мою руку. Он так и не спросил, зачем мне эта работа, хотя пару раз порывался, судя по тону беседы. Я бы все равно не ответил. Отшутился бы скорее всего.
– Занесите заявление и флюорографию на неделе. Пока достаточно.
Я кивнул.
– Приступите завтра?
Я пообещал.
– Вы яблоки любите? – он кивнул на раскрытый пакет в углу, в котором бледными боками блестели мелкие дачные фрукты.
Яблоки я не любил.
– Тогда до завтра, – он глянул на листок, –