стоял, корпус, расположенный не горизонтально к земле, как у всех жуков-трупоедов, а вертикально, и что-то ещё, очень важное, но с первого взгляда неопределимое. Когда же существо протянуло к нему, к Далмару, две передние конечности, у Далмара сработал рефлекс. За долгие годы дрессировки и изучения жуков Далмар научился ими великолепно управлять.
"Стоять! Бояться!", – грозно воскликнул Далмар.
Глава 4
Гленвэр всё оттягивал и оттягивал старт. Он проверял и перепроверял расчетные координаты гиперпрыжка, пытаясь проложить маршрут к ближайшей известной звездной системе, сверяя с координатами, которые ему все-таки выдали нейросети корабля. Раньше он никогда не зацикливался на этом. Дело было не в расчетах, дело было в другом. Дело было в Далмаре. Гленвэр сомневался. Он сомневался в правильности принятого им решения. Сейчас он сидел за мониторами, смотрел невидящим взором на экраны и прислушивался. Он слышал тяжелую поступь Далмара в дальнем отсеке, где были собраны навигационные карты и межгалактические атласы. Все дни, необходимые для предполетной акклиматизации, провел Далмар на корабле, и всё это время он интенсивно изучал теоретические основы космонавтики и принципы работы бортовых систем. Те вопросы, которые он задавал по теории, наводили Гленвэра на мысль, что его мозг работают и линейно не хуже, чем нейросети компьютера, и креативно, как мозг любого соплеменника Гленвэра. То, что Гленвэр изучал в академии космопилотов в течение шести лет, Далмар освоил за пару недель. Но, когда он применил мнемоническое правило для запоминания и определения созвездий, используемое всеми учениками академии, Гленвэр был не просто удивлен, а поражен. В тот день, Далмар, пройдя все психофизические тесты, необходимые для полета, пришел очень довольный к Гленвэру и сказал, что он полностью готов. Тесты показали хороший результат, а ещё он знает, что созвездие Льва базовое, а Лев в зубах держит Рака, хвостом указывает на Деву, а лапой давит Чашу.
Но, Гленвэр, сомневался. Он хорошо помнил то чувство, которое возникло у него при первой встрече. Тогда, после не очень мягкой посадки, когда Гленвэр только выбрался из капсулы и, выпрямившись в полный рост, чуть потянулся, разминая затекшие конечности, появление Далмара из-за кучи песка было как светопреставление. Представьте, этакое чудище – дерево, у которого вместо корней много длинных лап, на которых оно передвигается. Толстый, высокий, в полтора раза выше Гленвэра ствол. Широкая, темно-бурая листва. Глаза и уши, и главное, рот, из которого изошел утробный звук с такой грозной, повелительной интонацией, что Гленвэр, ничего не понимая, все же замер как вкопанный. Потом, правда, они смеялись, вспоминая их первую встречу. Ну, а вот теперь Гленвэру надо было принять окончательное решение: брать ли с собой в полет на свою Колиопту, к своему голубому солнцу Далмара с его подругами? Когда-то, ученые говорят, солнце, обогревающее Колиопту, было ярко-оранжевым. А теперь в результате потери кислорода атмосфера была столь разряженной,