что они выкатывают свой пробный шар: меняют что-то кардинально в жизни, резко сворачивают с пути, и не факт, что маршрут перестроен правильно. Куда закатится их пробный шар? Будем посмотреть.
Юлия Карасёва
Андрей Буровский. Полночь, XXII век
(Мечта о самом светлом будущем)
Не стыдно не знать.
Стыдно не хотеть знать.
М. Горький
– Да чем тебе твоя летняя школа медом намазана?!
– Там не считают дураками тех, кто читает книжки.
Один мой ученик
К двенадцати годам Миша твердо понимал, что он дурак. Что для жизни в Мире он не годится.
Мир же был прост: обшарпанные старые дома, между ними загаженная травка. После снегопада несколько часов Мир сверкал чистотой, потом все равно делался грязным и тусклым. Так уж Мир был устроен.
Домов не было в стороне от Главной Дороги – асфальтовой, на Березовку, потом на Сосновку. Если свернуть – другие дороги, без асфальта, поведут через поля к дальним холмам, а на холмах растут леса. Говорят, раньше в лесах водились дикие звери… Миша видел картинки зайцев, лосей и медведей. Теперь зверей нет – наверное, всех перебили. Люди всегда бьют зверей. Вот и кошки, собаки сразу от них убегают.
Березовка, Сосновка? В них такие же дома. Самые лучшие дома сложены из бревен в незапамятные времена. И люди такие же. Ничего другого, чем на Глинки.
В Мире жили народные массы. Они очень гордились тем, что они – Народные массы, и что их предки кого-то победили. Память уже стерла, кого именно, даже учителки путались. Одна говорила, что Народные массы когда–то победили беляков. Когда Миша был маленький, он думал: беляки – это такие зайцы, как на картинках. Потом ему рассказали: беляки были богатые, они все отнимали у бедных. Беляки были огромные и страшные, но Народные массы их все равно победили.
Другая учителка говорила, что Народные массы разбили фышыстав. Фышысты говорили на непонятном языке, на голове у них росли рога. Фышысты тоже все отнимали у бедных, как беляки. Еще они зачем-то все время жгли людей живыми, резали их ножами и делали много других гадостей.
Наверное, Миша был единственным в мире, кому было интересно, кого же победили Народные массы. Все просто радовались, что кого-то победили. Для всех главное было – всем вместе орать и петь, напиваться и радоваться, что они такие замечательные. Это глупый Миша все время лез, куда не следует. Когда-то папа встревоженно сказал восьмилетнему Мише:
– Кончай столько думать, мозги свихнешь.
Тогда папа еще волновался за Мишу. Это потом он уходил, мимолетно бросая взгляд на Мишу через плечо: словно хотел убедиться, что Миша еще не улетел, и что у него пока не выросли рога и хвост.
Миша жил, как все в Мире – квартира, две комнаты. Потом папе разрешили взять третью комнату – людей в Мире становилось все меньше, а значит – жилья им доставалось все больше.
Миша гулял в своем дворе, потому что в других дворах жили другие мальчишки. Забредешь в другой двор – почти обязательно побьют. Во дворе его не то, чтобы считали умным… Но и что он дурак – не говорили. Он же пока был свой дурак, дворовой. Совсем дураком он сделался, наверное, с первого класса, когда дали учебник с картинками. Это была первая книга в короткой Мишиной жизни. Ни дома, ни у друзей не было никаких таких книжек. Книжка-учебник была ветхая, истончилась от очень долгой жизни. Часть страниц вырвали – наверное, на самокрутки.
Но тут были еще и картинки! На них нарисованы звери, о которых Миша и не подозревал. И дерево – очень необычное дерево. Потом Миша узнал – оно называется «пальма».
Миша засмотрелся на удивительные картинки.
– Чо вылупился?! – крикнули ему.
– Интересно… – тихо сказал Миша.
Тогда и было в первый раз:
– Дурак!
И – тоже в первый раз:
– Гляди, мозги свихнешь!
Потом Миша слышал это часто.
Мише хотелось побыстрее прочитать, что написано в книжке – интересно же. Учиться читать полагалось весь год, а Миша научился …когда же он научился? Кажется, к ноябрю. Ноябрь – это такой месяц, в начале которого полагается отмечать – в это время Народные Массы разбили беляков. Все мужики пьяные, и большая часть женщин тоже: все гордятся, что кого-то победили.
В ноябре Миша прочитал страницу… И про маму, которая мыла раму, и про пальму. Только когда дочитал, понял – у учителки какое-то странное лицо. У ребят в классе лица сделались еще более странные. Потом на него много раз так смотрели, но чаще всего уже не трогали. А тогда на перемене Мишу окружили и побили. Били долго, без слов, с такими же странными лицами.
Тогда Миша понял раз навсегда, понял уже окончательно – он не такой же, как другие.
Или все начиналось еще раньше? Еще с Периметра? Мише уже исполнилось лет семь, но в школу полагалось только осенью. Весна, снег сошел, пахло землей, пыльной жухлой травой. Еще пахло гарью