семейная реликвия.
Могла ли Джина забыть о таком? На мгновение она почувствовала неловкость из-за того, что была не в состоянии вспомнить, но приказала себе не зацикливаться на подобных деталях. Так ли ей нужно знать историю каждого маленького предмета, находящегося в ее распоряжении, – бесчисленные крупицы информации, которые мы носим с собой и позволяем им каким-то беспорядочным и произвольным образом формировать наше представление о себе? Она обнаружила, что в забвении есть свобода, будто все эти крошечные наросты были слоями одежды, не позволяющими почувствовать воздух, ночь, жизнь, которая крутилась вокруг.
Джина смотрела на Дункана словно в первый раз, когда годы, прожитые вместе, стерлись, открыв то, что она на самом деле любила в нем: его мягкость, его ум, его тонкие черты и зеленые глаза, всегда немного рассеянный взгляд, точно он слушал про себя песню, которую только он и мог услышать.
Он развернулся, чтобы взять ее под руку, и она вышла в прохладный швейцарский вечер, под стрекот сверчков и плеск воды, а рядом с ней шел улыбающийся мужчина с мягким голосом, который любил ее с тех пор, как ей исполнилось девятнадцать.
Поездка в ресторан оказалась сложной. На темных и извилистых дорогах было трудно разглядеть указатели. Им с Дунканом пришлось дважды съезжать на обочину, чтобы свериться с картой, прежде чем они нашли простое каменное здание с рестораном в задней части. Помещение с открытыми деревянными балками, красными скатертями и свечами было оформлено в деревенском стиле, но довольно элегантно. Дункан отодвинул стул для Джины, и, благодаря его, она чуть не назвала его неправильным именем.
– Грэм… – начала она и умолкла, озадаченная.
Прежде чем Джина успела сказать что-то еще, Дункан поспешил заговорить сам:
– Тут должны подавать классические швейцарские блюда.
– Не думаю, что знаю хоть одно.
– Ну, в путеводителе сказано, что обязательно надо попробовать «холеру».
– Это же название болезни?!
– Именно. – И Дункан рассказал ей о прочитанном: – Во время эпидемии люди боялись выходить из своих домов и пекли пироги из всего, что попадет под руку.
– «Запеканка отчаяния», – рассмеялась Джина и заметила, что Дункану приятно видеть, что она весела, несмотря на пережитый несчастный случай. Затем они принялись изучать меню, и Джина, увидев цены, забеспокоилась: – Дункан, это слишком дорого!
– Все нормально. Одна порция «холеры» нас не убьет.
– Я серьезно. То, как мы тратим… а у нас еще месяцы впереди…
– Все нормально, – настаивал он и потянулся к ее руке как раз в тот момент, когда подошел официант, чтобы налить им воды и описать фирменные блюда вечера. Джина пыталась слушать, отбросив свои опасения, хотя и не могла поверить, что Дункану, который порой сочинял музыку бесплатно, вдруг заплатили достаточно, чтобы он мог все это себе позволить. Размышляя об этом, она заметила еще одно странное обстоятельство – незнакомый мужчина наблюдал за ней с