Иван Кузмичев

Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!


Скачать книгу

качается, словно колыбель.

      – Лексей Борисович, и так уже с ног падаю, не могу больше… – взмолился молодой голос, шумно дыша от усталости.

      – Но, родимая! – Хлесткий щелчок, и кровать дернулась чуть сильнее, чем прежде. – Смени меня, лентяй. Учись, как надо.

      Чему следует учиться уставшему пареньку, так и не узнал. Сознание резко помутнело, свет померк. Тишина окутала лебяжьими перинами.

      В следующий раз очнулся на мягкой кровати, куда приятнее той, что была до этого. Вылезать не хочется. Оглядываюсь по сторонам. На стенах пара светильников, чадящих в закопченный потолок. Комната заметно больше первой, да и опрятнее, на полу лежат шкуры животных. Выползаю из-под толстого одеяла, на теле смешная пижама. Около двери сапоги стоят. Не кирзачи, но странные. Непонятные.

      Староверы, что ли, к себе прибрали? И зачем, спрашивается? А, ладно. Пока ничего не знаю, догадки строить не следует, только глупости придумаю…

      Так, стоп, а где, спрашивается, та троица?! Не померещилось же мне все это?! Алешка-царевич какой-то, опять же. Шутки, конечно, люблю, но не такие жесткие. Хотя разберемся – авось и сам пошучу над кем.

      В теле приятная расслабленность. Удивительно, но кушать не хочется, да и пить тоже. Однако стоило подумать об этом, как желудок недовольно уркнул, булькнул и требовательно заныл.

      – Блин, не было печали, – недовольно цыкаю языком, оглядывая комнату в поисках одежды.

      Убранство куда богаче прежнего. Тут тебе и миниатюрная лавка возле двери, пара покрытых лаком стульев с красивой резьбой, стол из какого-то темного дерева. На стене вовсе висит живописная картина с изображением гор и нескольких людей верхом на конях. В углу притулился небольшой шкаф, заставленный книгами в потертых переплетах. Вот, собственно, и все, что было в комнате. Хотя нет, в другом углу – самый настоящий красный угол! С иконами и свечами. Офигеть же. Давно я такого не видел, в деревнях разве что.

      – Что ж, потерплю, не кисейная барышня, не умру от недоедания, должен же кто-нибудь появиться.

      О медсестрах я больше и не вспоминал, больно уж диссонировала окружающая обстановка с привычной атмосферой обители последователей Гиппократа.

      Лежать под одеялом – дело нехитрое, особенно если в комнате тепло и даже немного душно. Легкий полумрак способствует полудреме. Желудок то и дело взбрыкивает – просит, зараза, кормежки.

      Минут через пять дверь приоткрылась. Вошел, пятясь спиной вперед, немолодой мужчина с остриженной под горшок совершенно седой головой, в старинном платье. Примерно такое, какое показывали в фильме про Ломоносова, даже вон рюшечки с рукавов свисают. Забавно, чесслово.

      – Батюшка милостивый, очнулся, хвала Господу!

      Улыбка дядьки неожиданно больно кольнула сердце, ведь так могут улыбаться только дорогому человеку… Но знаю, что его не знаю!

      – Извините…

      Пытаюсь разобраться, в чем, собственно, дело, но вместо нормальной реакции, ожидаемой мной, вижу, как он падает на колени, чуть ли не стуча головой об пол.

      – За что же ты так со мной, батюшка милостивый?!