про котлетки, которые не успел доесть.
– Сделай с собой бутербродик, – просил он, льстиво заглядывая жене в глаза.
Но та не поддалась.
– С этого дня и до получки – только овсянка, – отчеканила она. – Ты что, забыл? Уф! – Она закрыла за мужем дверь и утерла пот со лба. – Теперь я понимаю, почему не приставала к нему с работой все эти годы. Честное слово, легче взять подработку, чем выпроводить этого лентяя утром на работу.
Мариша кивнула. Она чувствовала себя так, словно самолично разгрузила самосвал с кирпичом. Отдуваясь, женщины пошли на кухню, где с сознанием выполненного долга съели оставшиеся котлеты. Дали котлет и детям – причем те ужасно обрадовались и удивились. Видимо, прежде котлеты им перепадали не часто. Папочка успевал сжирать их еще с пылу с жару, прямо со сковороды. Детям оставалась лишь картошка и прочий гарнир.
Пока они все перекусывали, Мариша успела расспросить женщину про ее отца.
– Да, вот это – настоящая проблема, – вздохнула та. – Конечно, с похоронами поможет воинская часть, где отец служил до своей отставки. Но все равно, это просто ужасно. И главное, что никто не может сказать, за что убили папу.
– А не могли его убить с целью ограбления?
Хозяйка посмотрела на Маришу как на сумасшедшую:
– У папы никогда не было при себе наличных. Его пенсия разлеталась моментально. И одет папа был…
Женщина замялась, но Мариша и так все поняла. Она помнила слова Евдокима, который объяснил, что одет покойник был очень просто, если не сказать, что бедно.
– Значит, денег у вашего папы при себе не было?
– Нет.
– Может быть, ордена или медали?
– Медали и ордена спрятаны у моей подруги. Даже муж не знает, где они находятся. Хочу, чтобы дети, когда вырастут, гордились своим дедом.
Итак, версия ограбления с целью наживы отпадала. Что же остается?
– Скажите, а ваш папа… Он не был агрессивен по отношению к окружающим?
– Папа? Да что вы! Правда, покомандовать он любил. Что вы хотите, бывший полковник. Муштра была у него в крови. Но его совсем не волновало, выполняются его команды или нет.
– Как же так?
– Понимаете, – принялась объяснять Глафира, – в его воображении они безукоризненно выполнялись. Воображаемые солдаты маршировали перед папиным мысленным взором. А то, что происходило в реальности, папа, увы, в последние годы не очень-то и замечал.
– Значит, не могло случиться такое, чтобы ваш папа набросился на человека, а тот в целях самозащиты пырнул его ножом?
– Да что вы! Говорю же вам: папа в последнее время вообще не понимал, где он находится. Витал в облаках, словно дитя. И все время терялся.
– Терялся?
– Ну да. Когда я за ним не следила, он уходил из дома. А обратно вернуться не мог. Не помнил, где живет и куда ему нужно идти. Но все в округе уже давно знали моего папу. И частенько приводили его ко мне, держа за руку.
– А когда не приводили?
– Тогда он попадал в милицию. Согласитесь, довольно странно, когда