с Женькой и ее Азизом?
– Но не могут же все арабы быть плохими!
– Не могут. Но тебе обязательно попадется именно такой.
– Почему ты такая злая?
– Я не злая, я мудрая! – рассердилась на нее Кира. – Не с твоим счастьем тут мужика искать!
– Но он мне так понравился, этот араб! Что ты там говорила про радость любви?
– Вот найдем Людмилу и эту Малику, а потом можешь влюбляться хоть во всех студентов подряд!
И Кира потащила подругу дальше. Третья дверь направо была закрыта изнутри. Но в комнате кто-то был. Подруги явственно слышали два женских голоса. И потому постучали погромче.
– Да иду я! – раздался незнакомый им звонкий голос. – Иду! Кто тут такой нетерпеливый?!
Дверь распахнулась, и подруги оказались лицом к лицу с той самой мулаткой из торта. Она их явно не узнавала. И недоуменно разглядывала припозднившихся гостей. Занавеска за ее спиной была задернута, отделяя жилое помещение от прихожей. Поэтому подруги не могли видеть, что происходит внутри.
– Вы ко мне? – спросила у них девушка. – Если вы по поводу танцев, то я больше не танцую.
– Нет?
– Нет, – покачала головой Малика. – Но вы можете обратиться к моей подруге. Она танцует ничуть не хуже меня. Сейчас дам вам ее адрес.
И она шагнула обратно. Занавески на мгновение распахнулись и снова сомкнулись. Но и секунды хватило, чтобы подруги сумели разглядеть в глубине комнаты фиолетовый костюм. И они бросились следом за Маликой.
– Нет, вам сюда нельзя! – воскликнула та. – Девушки, куда вы?..
Но договорить она не успела. Ее перебила Людмила. При виде ворвавшихся в комнату подруг та дико заверещала и кинулась в угол, словно это могло спасти ее. Подруги заботливо выудили Людмилу из угла, где она пыталась укрыться за стоящим там диванчиком. И водрузили обратно на тот коврик, где она сидела перед их приходом.
– Люда, кто это такие? – изумленно переводя взгляд с дрожащей Людмилы на подруг, спросила Малика. – Ты их знаешь?
Трясущаяся мелкой дрожью и бледная Людмила все же кивнула.
– Они из милиции, – прошептала она.
Теперь наступил черед Малики побледнеть и задрожать. Вид у обеих женщин был до того преступно-виноватым, что не надо быть психологом, чтобы сразу понять: им есть что скрывать!
– Я ни в чем не виновата! – пролепетала Малика. – Можете обыскать меня и мою комнату, у меня ничего нет!
Людмила судорожно прижала к себе свою светлую сумочку и кивнула. Глаза ее приобрели настолько затравленное выражение, что Кира просто не могла не отреагировать.
– Можно? – протянула она руку к сумочке Людмилы.
Та еще сильней прижала ридикюльчик к себе, но затем ее руки бессильно разжались. И сумочка обязательно шмякнулась бы на пол, если бы Кира вовремя не успела подхватить ее.
– И что тут? – поинтересовалась она, встряхивая содержимое сумочки и при этом изнывая от невольной зависти.
Сумочка Людмилы не была дешевой турецкой подделкой. Нет, это был настоящий «Луи Вюиттон».