совсем.
– По-моему, сейчас не самое лучшее время, чтобы попасть в тюрьму, – говорит Эйден, и его щеки краснеют, как бывает всякий раз, когда он начинает терять терпение. – Сдается мне, в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса такие вещи не приветствуются, а я не хочу в очередной раз заставлять отца разочаровываться во мне. Тем более когда я вот-вот уеду отсюда.
– Да, но…
Эйден поднимает руку, останавливая ее.
– Готов поспорить, в Дартмуте тоже будут не в восторге от этого, – напоминает он ей, а потом показывает на окно. – Мы уже здесь. Понимаю, что в твоем словаре нет слова «почти», но почему это так важно для тебя?
– Потому что… – отвечает Клэр, протягивая ему руку со скомканным списком. – Потому что это наше последнее свидание. И оно должно было стать идеальным. И, если мы не сделаем все правильно…
Лицо Эйдена смягчается.
– Это не метафора. Если мы не сделаем какой-то пункт из списка, это лишь будет означать, что мы умеем приспосабливаться к обстоятельствам. Что мы умеем справляться с непредвиденными ситуациями. И это хорошо, понимаешь?
– Ты прав. – Клэр проглатывает вставший в горле ком. – Я знаю, что ты прав.
И все же ей вдруг становится грустно. Конечно, Эйден не мог подумать иначе. Он ужасно хочет, чтобы они остались вместе. Даже если бы перед ним на тротуаре появилась надпись: «КЛЭР И ЭЙДЕНУ СЕГОДНЯ НАДО ОБЯЗАТЕЛЬНО РАССТАТЬСЯ», выведенная яркими цветными мелками, то ему бы удалось придумать кучу доводов против и постараться повернуть все в лучшую для себя сторону.
Похоже, дело не в судьбоносных знаках, а в людях, готовых использовать любое найденное ими доказательство, чтобы убедить себя в том, что им кажется правдой.
Клэр кажется вполне очевидным, что такое начало свидания не сулит ничего хорошего, и она даже ощущает от этого легкое удовлетворение. Это вроде как подтверждение того, что она права, и теперь даже Вселенная согласна с ней в том, что единственный разумный выход – это порвать с Эйденом.
Но при мысли о том, что ей действительно придется это сделать, на Клэр обрушивается волна горечи. Она приближается к Эйдену, чувствуя себя немного неуверенно.
Эйден по привычке заключает ее в объятия. Раздается звук заведенного мотора, над головами кричат птицы. Голубое небо постепенно становится серым, и Клэр прижимается щекой к мягкой ткани рубашки Эйдена.
– Кто бы мог подумать, что у тебя есть пунктик все контролировать? – говорит он с улыбкой, отстраняясь от нее. Аккуратно забрав у Клэр лист бумаги, Эйден распрямляет его. – Похоже, и восьмой пункт придется исключить.
– Осенний бал, – кивнув головой, соглашается Клэр. – Наш первый танец.
– Точно! Но в спортзал нам тоже не попасть. Жаль, что мне нельзя быть романтичным, а то бы я потанцевал с тобой прямо здесь.
– Я и так знаю, как ты танцуешь.
– Ты еще не все знаешь. Но не волнуйся. Вечер только начинается. Самое лучшее я всегда приберегаю на потом.
– Буду ждать с нетерпением, – отзывается Клэр и тут же понимает, как сильно ей этого хочется на самом деле.
Что