успев съесть целую миску кислой баранины, отчего утратила всю свою немалую сексуальную притягательность).
В фильмах о «поэте-пастушонке JH» – «Крылья под Звездой Любви» и «Мальчик из Глубокой долины» – ржанку с помощью компьютерной графики изобразили так, как она должна была выглядеть с точки зрения поэта. У зрителей перехватывало дыхание от волнения, когда птичка неслась сквозь снежную бурю, и подступал комок к горлу, когда она кружила с посланием в клюве вокруг падающего со скалы поэта; а ее отчаянный писк, когда великий художник слова разбивался насмерть о камни, заставлял прослезиться даже самых жестокосердных людей.
Положение настоящих ржанок резко пошатнулось. Местные жители чувствовали себя глубоко оскорбленными, когда туристы, увидев настоящую птицу, спрашивали: «Это не есть ржанка, это есть какой-то ржавый бекас?» Тогда орнитологи (нанятые организацией туроператоров) заявили, что ржанка, вероятнее всего, с тех пор неоднократно скрещивалась с бекасами, а также со скворцами или подобными видами. Ржанок стали заставать за этим, в газетах появились фото. А с кем они успевали пообщаться на зимовке, вообще невозможно было установить.
Поэтому, когда Лавстар выкупил фабрику «Кока-колы» и переоборудовал ее под птицефабрику, это было очень символично и патриотично… В течение четырех лет исследовательский отдел Птицефабрики неустанно трудился над улучшением ржанки, добиваясь, чтобы она наконец смогла соответствовать требованиям даже самых взыскательных туристов. Теперь ржанка стала размером с индюка (собственно, генетически она и была на 73 % индюк, но это держалось в секрете), приобрела величественную посадку головы и белоснежное оперение на груди. Птица была отменно хороша на вкус, несла яйца в бурую крапинку и непрерывно пела.
Индриди обходил территорию Птицефабрики с тачкой и граблями каждый день. Он сажал вдоль дорожек лапчатку и незабудки, разнимал спутавшийся вереск, укладывал плитку и поливал траву-пушицу на болоте. Он подстригал деревья, выпалывал сорняки и косил траву. В конце лета он собирал воронику и чернику, относил домой и клал в скир для Сигрид.
Звук, доносившийся из помещений Птицефабрики, был не похож ни на что другое, и в солнечную погоду жители района собирались на лужайках на ее территории, ложились среди вереска, любовались облаками и слушали пение новых ржанок. И за все это надо было благодарить идеи и видение Лавстара.
Любовь Индриди и Сигрид была легкой, как танец среди медовых роз, в течение пяти с небольшим лет. Но вдруг все это полетело псу под хвост, и теперь Индриди не был уверен, что Сигрид ждет его дома. Они давно уже не терлись средними пальцами. Когда он поднимался по лестнице, шаги его были тяжелы. Сердце колотилось в груди. Индриди открыл дверь и позвал:
– Сигрид? Ты дома?
Lovedeath
В сознании Индриди и Сигрид компания LoveDeath была неразрывно связана с любовью. Ясными зимними вечерами они часто ездили на лыжный курорт Блауфьёдль, прямо к закрытию: когда на склонах гасили освещение, становились видны даже самые далекие звезды. Сигрид и Индриди устраивались поудобнее у самой вершины горы, возле занесенного снегом и обросшего сосульками домика,