постарался не слишком открыто демонстрировать раздражение. Последнее, что должно волновать убийцу, которого вполне возможно ожидает полное переформатирование, это сохранение инкогнито в интимной сфере. Он терпеливо пояснил:
– Насчет этого можете не беспокоиться. Трогать ваши личные воспоминания я не намерен. По сути, вся процедура – лишь формальность. Я должен подтвердить факт вашей вины и ничего более.
Разумеется, это не убедило доктора. Или он очень хорошо подыграл.
– Я вовсе не стыжусь того, что сотворил, – сказал он, – и с радостью раскрою все свои мотивы. Тамара их, к сожалению, не поняла. А жаль, честное слово. Она была безумно талантливой девочкой. Нечета паре дебилов, что выделили мне в качестве лаборантов… Что ж, идемте. Я покажу все, что вам следует видеть.
Ответа Зиновьев дожидаться не стал. Развернулся и, сложив руки за спиной, засеменил вверх по туманному коридору, пока не остановился перед одной из совершенно одинаковых на вид дверей – тяжелых, неприступных и сотканных будто бы из кошмаров.
– Думаю, вам следует заглянуть сюда. – Он легонько подтолкнул створку и та покорно приоткрылась. – Только предупреждаю, не пытайтесь осмыслить происходящее. Просто смотрите. Иначе так ничего и не поймете.
Рик не собирался доверять сговорчивости Зиновьева, но и проигнорировать полностью тоже не мог. Добрая воля в подобных делах подчас играет куда большее значение, нежели добывание сведений силой. Потому, избавившись от сомнений, он переступил порог.
Долгих вступлений удалось избежать, и перед ментальным взором сразу предстала картина. Что это было? Грот? Пещера? Темный свод, жадно нависавший над водяной кромкой, а по отлогому берегу, обнимавшему это тайное озеро ледяным полумесяцем, бродило несколько сутулых фигур. Рику пришлось немало напрячься, чтобы узнать в фигурах закованных в громоздкие скафандры сотрудников лаборатории Зиновьева. Их отличительный знак сиял оранжевой трехпалой ладонью в перевернутом треугольнике на белоснежном фоне спины – знак марсианской корпорации «Олимп». Поблизости стояли раскрытыми контейнеры с оборудованием и прочими штучками, необходимыми в экспедиции далеко за пределами искусственной и куда более гостеприимной среды научного комплекса. Пара буровых машин притаилась в стороне, скромно дожидаясь, когда в них снова возникнет нужда. Лишь троица автоматических погрузчиков деловито сновала туда-сюда, под истерические вопли Зиновьева переставляя научный скарб.
– Тамарочка, вы, кажется, обещали, что эти штуки будут полезны! – Доктор тыкал пальцем в погрузчики, от досады едва не подпрыгивая на месте. – Прикажите, чтоб убирались! Немедленно! Они изгадят здесь все своими лапищами! Только взгляните на эти пятна! Они загрязняют лед!
Одна из фигур в совершенно неотличимом от остальных скафандре, неуклюже развернулась. По внутренне связи, которую Рик воспринимал через призму воспоминаний Зиновьева, разлился слегка угрюмый, но вполне девичий голос:
– Простите, Федор Константинович,