с кровати, не одинарной, полуторной, заправленной белым свежевыстиранным бельем, встал от меня в паре метров, направил взгляд в пол. Не без удовольствия я отметила изменения в пленнике. Его переодели в новую рубашку и служебные брюки, побрили и даже немного подстригли. Ох уж, Джереми, ох уж, гуманист. Мог бы в довершение и на званый ужин пленника пригласить, отломил бы ему утиную ножку под клюквенным соусом и предложил ломоть хлеба обязательно с маслом.
– Ну как тебе новая обстановка? Не пропало вдохновение? – невольно поддела парня.
– Не волнуйтесь. Это – все еще тюрьма, – сдержанно огрызнулся в ответ, но я не обиделась, заметила на подоконнике решетчатого окна стопку бумаг.
– Как тебя зовут?
– Калиф.
Имя, которое не услышишь в наших краях. Чужак.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать.
Надо же… Дала бы ему меньше. Думала – семнадцать или того хуже. Отправили мальчишку умирать.
– Вы – Маргарет, верно?
– Для тебя – мэм.
Оборвала дружелюбие парня тоном. Я – ему не подруга. Пусть помнит о своем месте.
– Да, мэм, – повторил послушно.
Мне понравилась его сговорчивость. Я одобрительно улыбнулась.
– Почему ты остался? Почему не поехал домой?
– Из-за рукописи.
– Хватит этой чуши. Из-за своих… “мыслей”? Разве тебя никто не ждет? Разве ты сам не хочешь вернуться? Ты долго терпел лишения. Привык?
– Это не просто мысли. Все сложнее.
– Так расскажи. Я никуда не тороплюсь, – в подтверждение слов я села на край кровати и выжидательно посмотрела на парня.
– Не думаю, что вам будет интересно.
– Это не тебе решать.
Я еще раз внимательно осмотрела Калифа, его выразительные черты, треугольную фигуру, задела ответный взгляд.
– Когда я пошел на фронт, мне лишь недавно стукнуло восемнадцать. Все, что я хотел – это лезть девчонкам под юбки и пить эль. Но мир оказался куда сложнее. Мои рукописи – это то, что я узнал о нем и о себе.
– Автобиография? Воспоминания о беззаботном детстве?
Не найдя во мне понимания парень замолчал и опустил голову.
– Скольких ты убил?
Вопрос повис между нами свинцовой тяжестью.
– Одного, – наконец с усилием произнес он. – Я защищался. Когда понял, что он мертв, бросил оружие и убежал, – поиграл желваками и вновь обратил в мою сторону стеклянный взгляд.– Наткнулся на ваш отряд и сразу сдался.
Запятнал себя, но испугался, не захотел дальше впускать в себя черноту.
– Что еще ждать от мальчишки…
– Презираешь меня? – тут же с жаром откликнулся он. – За то, что не смог убивать дальше? Удивительно, как мало разницы по обе стороны баррикад…
– Не смей! – я прошипела сквозь зубы и вскочила с постели, поражаясь внезапной дерзости собеседника. – Я потеряла достаточно на этой войне. И не я ее развязывала. Я ее закончила! – шагнула грозно навстречу парню, готовая ударить за любое неосторожное слово.
– Дома