Жена – грех одного мужчины. Аксана Кольмских

это, ой, как нужно.

      – Спасибо доктор, – сказал я и закашлялся сильно.

      Когда доктор ушёл, то ко мне подошла жена и начала менять тряпки с тела с тёплых на холодные.

      – У тебя жар, боже мой…

      – Оставь это, не мучь себя.

      – Не говори чушь. Ты мой муж и я тебя не брошу, как говорили и в горе, и в радости.

      – Как ты так можешь?

      – О чём ты? – она посмотрела на меня пустым взглядом.

      – Ты же не любишь меня и всё это делаешь из жалости! – не выдерживаю я и начинаю кричать.

      – Я люблю тебя, хоть это и трудно. Чего ты добиваешься?

      – Я не хочу тебя обязывать. Уходи. Оставь меня, я сам всё сделаю.

      – Ты что серьёзно?

      – Более чем.

      Марина не выдерживает и кидает тряпки в тазик с водой. Я довёл её в очередной раз. Я сволочь, редкостная сволочь. Моё место в аду, а не в этой постели.

      Так я и провалялся в кровати: сам менял себе простынь, потому что сильно потел, сам менял себе тряпки, делал горячий чай и пил лекарства. Через неделю я вылечился и пришёл мириться с Маринкой к её маме.

      – Ольга Николаевна, простите грешного. Я за Мариной.

      – Да что с тобой сделаешь, окаянный.

      Марина вышла из комнаты и направилась ко мне.

      – Держи, солнце, это тебе!

      – Неожиданно, конечно, но приятно. Смотрю на ногах, вылечился.

      – Да.

      – И стоило оно того? Твоего затворничества?

      Когда она спросила меня об этом то я задумался, а зачем мне всё это нужно было. Я знаю, что с женой своей я буду сыт и здоров, но вот один я мало что могу. И стал зол на неё, что Маринка – мой костыль. Я без неё, как без рук. И это не дело надо было что-то менять, вот таким дьявольским способом. Надеюсь, что она поняла, ведь сказать я этого так и не смог. Струсил. Да, я ещё и трус.