ительные рыжие волосы, они трепетали на ветру и клубились, будто пламя факела. Девушка была симпатичной и стройной, у неё были притягательные голубые глаза и милое личико. Она смотрела на меня внимательно и серьёзно.
– Прекрасная музыка, – сказал я. – Что это за мелодия?
– Моя собственная. Я сама её сочинила.
– И часто ты сочиняешь музыку?
– Часто. Когда мне хочется побыть в одиночестве, я поднимаюсь на этот холм и играю на флейте. Я импровизирую, и иногда из импровизации рождается мелодия.
– Ты из той деревни? – я махнул себе за спину. – Мимо которой я недавно прошёл. Как там она называется…
– Луговица. Да, это моя деревня.
– Понятно, – я кивнул. – Как тебя зовут?
– Инсаэлия Гринвайн, – с гордостью ответила девушка, вздёрнула вверх симпатичный носик и провела рукой по волосам, убирая локон за ухо.
– Ого! Какое красивое имя! Гринвайн – «зелёное вино»?
– Да. Мои предки делали зелёное вино, отсюда и пошло наше родовое имя. А как тебя зовут?
– Содэрик Рэйсворт.
– Рэй… сворт… Что это значит? Необычная фамилия.
– Она не настоящая. Это прозвище. «Вихремеч». Я получил его в юности, когда присоединился к военным наёмникам и овладел мастерством фехтования. Я могу орудовать мечом так быстро, что со стороны кажется, будто вокруг меня кружит стальной вихрь.
– Здорово! – в глазах девушки вспыхнули огоньки любопытства. – Можешь показать?
Я пожал плечами и сказал скучающим тоном:
– Может быть… Не знаю… Может быть, как-нибудь в другой раз…
– В другой раз?!
– Да. Я думаю, мы ещё увидимся, Инсаэлия Гринвайн. Я собираюсь позже наведаться в эту вашу… Луговицу. У вас там найдётся где остановиться на ночь-другую?
– Найдётся. Ты воин? – она окинула меня оценивающим взглядом с ног до головы.
На мне была обычная одежда путника, к поясу крепился меч.
– А где твои доспехи? И где конь? Если ты воин, то почему идёшь пешком?
– Я не совсем воин, – ответил я. – Я наёмник. А сейчас я и вовсе, можно сказать, на отдыхе. Я странствую по личным делам. Мне пришлось оставить коня, и теперь я бреду пешком.
– Ясно.
– Сыграй что-нибудь ещё.
– А ты расскажешь, с какой целью ты здесь бродишь?
– Если сыграешь… возможно, расскажу.
Она хмыкнула.
Я сел на траву, и девушка начала играть.
Полилась плавная мелодия, задумчивая и грустная. Я слушал её и любовался видами вокруг. Солнце опускалось за полоску леса вдали, свет его становился рыжим. Казалось, не было разницы между закатным светом и рыжими волосами девушки.
Грустная мелодия плыла над лугами. Исчезала в траве. Улетала, подхваченная порывами ветра. Сливалась со стрекотом насекомых.
Девушка кончила играть, и повисла задумчивая тишина. Музыкальное послевкусие.
Не хотелось нарушать эту тишину. Казалось, нарушить её – всё равно, что нарушить волшебство, заклинание, что живёт лишь до тех пор, пока не произнесут первое слово.
Девушка кашлянула. А потом высморкалась в платок.
– Извини, – сказала она.
Я произнёс:
– Музыка была просто прекрасна!
– Спасибо.
– У тебя талант, Инсаэлия Гринвайн. Я давно не слышал чего-то столь замечательного.
Девушка усмехнулась.
– Спасибо, но не заговаривай мне зубы. Ты обещал рассказать, что ищешь в наших краях. Так что давай, выкладывай.
Я вздохнул.
– Я слышал, в этих местах есть развалины древнего замка. Его я и ищу.
– Да, здесь есть развалины. Я могу проводить тебя, если хочешь.
– Почему бы и нет, – сказал я, вставая. – Буду только рад. Но при условии, – я погрозил пальцем, – что ты и потом мне сыграешь. Твоя музыка как раз отлично подошла бы к обстановке развалин – такая же печальная и задумчивая.
– Я всегда ношу с собой флейту.
– Тем лучше.
И мы двинулись вниз с холма.
– Я и сама – грустная и задумчивая.
– Да, я вижу.
– У меня тонкая, чувствительная натура и глубокая душа.
– Верю.
– И бездонная скорбь и печаль.
– Ну, это вряд ли, – сказал я. – Ты ещё юна и не видела жизни, чтобы о чём-то всерьёз скорбеть. Ты даже войны не видела.
– Я скорблю о своём прозябании в этой глуши. Я как это растение, – она ткнула пальцем в сторону стебля чертополоха, мимо которого проходила. – Произрастаю тут в глуши, на обочине. Никому не нужная, никому не интересная, вдали от остального мира.
– Ну, мне ты интересна, – сказал я. – Меня ты заинтриговала, даже очень.
Она слегка улыбнулась.
– Приятно