месяца ваша семья скрывала от нас явное нарушение. И о чем вы только думали?
– Но ведь мама может родить, я все равно собиралась покинуть колонию и я, я уеду… – Аня взмолилась. – Какая разница рано или поздно. Не может быть ошибки, они могли просто не заметить, не обратить внимание…
– Разница есть, вы нарушили закон! И как, по твоему, мы можем дать тебе шанс стать частью нас, когда ты даже подумать смеешь о нарушении.
– Все равно по закону положено, если родители захотят ребенка, я могу покинуть колонию и жить в другой, а они…
– Это не по закону, в вашем случае явное нарушение. Тут нечего исправлять и решать. Коль каждый станет получать поблажки, так все начнут ее просить.
– Прошу вас! – Взмолилась Аня, – накажите меня, только меня! Не лишайте их! Я все сделаю, что захотите, но пощадите их! Прошу!!!
Женщина ничего не желала слышать, она равнодушно поднялась из-за стола и силой вытянула Аню встать на ноги.
– Шагай, решение уже принято. Думать надо было раньше.
Девушка не плакала, хотя очень хотелось разреветься, дать волю эмоциям. Но не смогла, не смогла показать слабость на потеху бессердечной женщине.
Вытолкнутая в коридор, она прошла за точеной фигурой. Каблучки цокали по кафелю, стройные ножки перебирали шаги. А внутри Ани так и нарастал ком, что вот-вот разорвет ее и заставит взорваться. Выхода нет! Нет никакого выхода…
Когда они вошли в другой кабинет, внутри Ани все оборвалось. Не было сил даже на слезы.
Почти такой же кабинет, белоснежный, полупустой. Вместо стола стояло кресло и медицинский столик с аппаратом. Обтекаемая прямоугольная коробка, чем-то напоминала трубу из-за сплошного овального отверстия, проходящего через весь аппарат. Отверстие внутри подсвечивается голубым светом.
Аня знала, что это за аппарат, и видела его каждые пару месяцев, когда проходила осмотр у врача. Вот только раньше эта штука сканировала наном на исправность, а сейчас…
– Сядь! – Скомандовала женщина.
На ватных ногах девушка прошла и села в кресло.
– Руку!
Аня заголила левое запястье, обнажив татуировку. Клеймо было бледно-серого оттенка, изредка переливаясь серебром. Мелкие импульсы, возникающие на месте печати, это те самые наномы. Они исправны и скоро выполнят еще одну свою работу.
Аня сунула дрожащую руку в отверстие так, что ладонь оказалась с другой стороны. Голубое свечение замерцало и резко загорается ярко красным. Терпимое покалывание пронзило руку. Аня поморщилась, но и тут сдержала слезы.
Процедура, после которой вся твоя жизнь предрешена, проходит достаточно быстро. Маленькая процедура, перечеркивающая всю твою дальнейшую жизнь. Отныне пути назад нет. Никаких разбирательств. Рассмотрений. Это не пустячное нарушение, за которое Аню лишат прав и выпишут выговор. За непростительное нарушение правил и наказание соответствующее.
Вынув руку, девушка сжалась в комок от увиденного клейма. Ало-красное, оно по-прежнему мерцало серебром. Такое яркое, кроваво-красное. Никто не пройдет мимо, все заметят.
Впервые